Я старый больной человек меня девушки не любят я три года не был в бане
В углу плакал Паниковский. — Отдайте мне мои деньги, — шепелявил он, — я совсем бедный. Я год не был в бане. Я старый. Меня девушки не любят. — Обратитесь во Всемирную Лигу Сексуальных Реформ, — сказал Бендер. — Может быть, там вам помогут.
Комментариев нет
Похожие цитаты
Время, которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем.
Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.
Вы ни пьете, ни курите, девушками не увлекаетесь… Зачем Вам деньги? Вы же не умеете их тратить.
30 цитат из романа «Золотой теленок»
— Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
— С деньгами нужно расставаться легко, без стонов.
Финансовая пропасть — самая глубокая из всех пропастей, в нее можно падать всю жизнь.
Судьба играет человеком, а человек играет на трубе.
Вы не в церкви, вас не обманут.
— Вы, я вижу, бескорыстно любите деньги. Скажите, какая сумма вам нравится?
— Вот я и миллионер! Сбылись мечты идиота!
— Вы еще не знаете Паниковского! Паниковский вас всех продаст и купит, и снова продаст, но уже дороже!
Автомобиль — не роскошь, а средство передвижения.
Жизнь прекрасна, невзирая на недочеты.
— Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту уголовный кодекс. Это моя слабость.
— Я идейный борец за денежные знаки!
— Вы не заметили, у меня есть седые волосы?
— Нет.
— Будут. Нам предстоят великие дела.
— Раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то должны же быть люди, у которых их много.
— Транспорт совсем от рук отбился, остается одно – принять ислам и передвигаться на верблюдах.
— Чего вы орете, как белый медведь в теплую погоду?
— Раз вы живете в Советской стране, то и сны у вас должны быть советские.
— Ударим автопробегом по бездорожью, разгильдяйству и бюрократизму!
— Я старый. Меня девушки не любят.
— Обратитесь в лигу сексуальных реформ.
— Остап Ибрагимович, когда мы будем делить наши деньги?
— У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм.
“Я старый больной человек! Меня девушки не любят!“
Бархатная скатерть с позументами съехала со стола. Даже картина «Явление Христа народу» и та покосилась набок, потерявши в этом виде большую часть поучительности, которую вложил в нее художник. С балкона дул свежий пароходный ветер, передвигая разбросанные по кровати денежные знаки. Между ними валялась железная коробка от папирос «Кавказ», На ковре, сцепившись и выбрасывая ноги, молча катались Паниковский и Балаганов.
Великий комбинатор брезгливо перешагнул через дерущихся и вышел на балкон. Внизу, на бульваре, лепетали гуляющие, перемалывался под ногами гравий, реяло над черными кленами слитное дыхание симфонического оркестра. В темной глубине порта кичился огнями и гремел железом строящийся холодильник. За брекватером ревел и чего-то требовал невидимый пароход, вероятно, просился в гавань.
Возвратившись в номер, Остап увидел, что молочные братья уже сидят друг против друга на полу и, устало отпихиваясь ладонями, бормочут: «А ты кто такой? «
Паниковский и Балаганов быстро вскочили на ноги и принялись рассказывать. Каждый из них приписывал весь успех себе и чернил действия другого. Обидные для себя подробности они, не сговариваясь, опускали, приводя взамен их большое количество деталей, рисующих в выгодном свете их молодечество и расторопность.
Но не помешал ли я вам? Вы что-то делали тут на полу? Вы делили деньги? Продолжайте, продолжайте, я посмотрю.
И, разложив деньги на четыре кучки, он скромно отошел в сторону, сказавши:
— Вам, мне, ему и Козлевичу.
Оставшийся при особом мнении Паниковский принялся за дело с большим азартом. Наклонившись над кроватью, он шевелил толстыми губами, слюнил пальцы и без конца переносил бумажки с места на место, будто раскладывал большой королевский пасьянс.
После всех ухищрений на одеяле образовались три стопки:
Он, не спеша, соединил кучки воедино, сложил деньги в железную коробочку и засунул ее в карман белых брюк.
— Надо разделить по справедливости.
Изредка только сверкал оттуда золотой зуб нарушителя конвенции.
У Балаганова сразу сделалось мокрое, как бы сварившееся на солнце лицо.
В эту минуту в углу потух золотой зуб. Паниковский развернулся, опустил голову и с криком: «А ты кто такой? «-вне себя бросился на Остапа. Не переменяя позы и даже не повернув головы, великий комбинатор толчком каучукового кулака вернул взбесившегося нарушителя конвенции на прежнее место и продолжал:
— Дело в том, Шура, что это была проверка. У служащего с сорокарублевым жалованьем оказалось в кармане десять тысяч рублей, что несколько странно и дает нам большие шансы, позволяет, как говорят марафоны и беговые жуки, надеяться на куш. Пятьсот тысяч-это безусловно куш. И получим мы его так. Я возвращу Корейко десять тысяч, и он их возьмет. Хотел бы я видеть человека, который не взял бы назад своих денег. И вот тут-то ему придет конец. Его погубит жадность. И едва только он сознается в своем богатстве, я возьму его голыми руками. Как человек умный, он поймет, что часть меньше целого, и отдаст мне эту часть из опасения потерять все. И тут, Шура, на сцену явится некая тарелочка с каемкой.
— А за что вас любить? Таких, как вы, девушки не любят.
Они любят молодых, длинноногих, политически грамотных. А вы скоро умрете. И никто не напишет про вас в газете: «Еще один сгорел на работе». И на могиле не будет сидеть прекрасная вдова с персидскими глазами. И заплаканные дети не будут спрашивать:
«Папа, папа, слышишь ли ты нас? «
Паниковский вас всех еще продаст и купит. Отдайте мои деньги.
— Вы лучше скажите, будете служить или нет? Последний раз спрашиваю.
Ночь, ночь, ночь лежала над всей страной. В Черноморском порту легко поворачивались крапы, спускали стальные стропы в глубокие трюмы иностранцев и снова поворачивались, чтобы осторожно, с кошачьей любовью опустить на пристань сосновые ящики с оборудованием Тракторостроя. Розовый кометный огонь рвался из высоких труб силикатных заводов. Пылали звездные скопления Днепростроя, Магнитогорска и Сталинграда. На севере взошла Краснопутиловская звезда, а за нею зажглось великое множество звезд первой величины. Были тут фабрики, комбинаты, электростанции, новостройки. Светилась вся пятилетка, затмевая блеском старое, примелькавшееся еще египтянам небо.
И молодой человек, засидевшийся с любимой в рабочем клубе, торопливо зажигал электрифицированную карту пятилетки и шептал:
— Посмотри, вон красный огонек. Там будет Сибкомбайн. Мы поедем туда. Хочешь?
И любимая тихо смеялась, высвобождая руки.
Ночь, ночь, ночь, как уже было сказано, лежала над всей страной. Стонал во сне монархист Хворобьев. которому привиделась огромная профсоюзная книжка. В поезде, на верхней полке, храпел инженер Талмудовский, кативший из Харькова в Ростов, куда манил его лучший оклад жалованья. Качались на широкой атлантической волне американские джентльмены, увозя на родину рецепт прекрасного пшеничного самогона. Ворочался на своем диване Васисуалий Лоханкин, потирая рукой пострадавшие места. Старый ребусник Синицкий зря жег электричество, сочиняя для журнала «Водопроводное дело» загадочную картинку: «Где председатель этого общего собрания рабочих и служащих, собравшихся на выборы месткома насосной станции? » При этом он старался не шуметь, чтобы не разбудить Зосю. Полыхаев лежал в постели с Серной Михайловной. Прочие геркулесовцы спали тревожным сном в разных частях города. Александр Иванович Корейко не мог заснуть, мучимый мыслью о своем богатстве. Если бы этого богатства не было вовсе, он спал бы спокойно. Что делали Бендер, Балаганов и Паниковский-уже известно. И только о Козлевиче, водителе и собственнике «Антилопы-Гну», ничего сейчас не будет сказано, хотя уже стряслась с ним беда чрезвычайно политичного свойства.
Золотой телёнок. Цитаты.
— Мне не добиться от Вас того, чего добился друг моего детства Коля Остенбакен от польской красавицы Инги Зайонц. Он добился от неё любви.
— И на старуху бывает проруха, как сказала польская красавица Инга Зайонц через месяц после брака с другом моего же детства Колей Остенбакеном.» (С).
— Как мы пишем вдвоем? Да так и пишем вдвоем. Как братья Гонкуры, Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтоб не украли знакомые.
— Надо заметить, что автомобиль тоже был изобретён пешеходами. Но автомобилисты об этом как-то сразу забыли. Кротких и умных пешеходов стали давить. Улицы, созданные пешеходами, перешли во власть автомобилистов.
— В большом городе пешеходы ведут мученическую жизнь. Для них ввели некое транспортное гетто. Им разрешают переходить улицы только на перекрёстках, то есть именно в тех местах, где движение сильнее всего и где волосок, на котором обычно висит жизнь пешехода, легче всего оборвать.
— Когда-то, в царские времена, меблировка присутственных мест производилась по трафарету. Выращена была особая порода казённой мебели: плоские, уходящие под потолок шкафы, деревянные диваны с трёхдюймовыми полированными сиденьями, столы на толстых бильярдных ногах и дубовые парапеты, отделявшие присутствие от внешнего беспокойного мира. За время революции эта порода мебели почти исчезла, и секрет её выработки был утерян.
— В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда.
— Бензин ваш — идеи наши.
— Автомобиль — не роскошь, а средство передвижения. (Безбородый мужчина)
— Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!
— Птибурдуков, тебя я презираю! (Васисуалий Лоханкин)
— Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! («строгий гражданин»)
— Пиво отпускается только членам профсоюза.
— Корейко понял, что сейчас возможна только подземная торговля, основанная на строжайшей тайне. Все кризисы, которые трясли молодое хозяйство, шли ему на пользу, все, на чем государство теряло, приносило ему доход.
— Холодные яйца всмятку — еда очень невкусная, и хороший, весёлый человек никогда их не станет есть.
— Александр Иванович не ел, а питался. Он не завтракал, а совершал физиологический процесс введения в организм должного количества жиров, углеводов и витаминов.
— В том, что старое вернётся, Корейко никогда не сомневался. Он берег себя для капитализма.
— Железный конь идёт на смену крестьянской лошадке. (Безбородый мужчина)
— Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями.
— Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами.
— В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далёк от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно — как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода.
— Под все мелкие изобретения муравьиного мира подводится гранитная база «коммунистической» идеологии.
— Вот наделали делов эти Маркс и Энгельс!
— Нет на свете такой девушки, которая не знала бы, по крайней мере, за неделю, о готовящемся изъявлении чувств.
— Проклятая страна! Страна, в которой миллионер не может повести свою невесту в кино. (Корейко)
— Есть люди, которые не умеют страдать, как-то не выходит. А если уж и страдают, то стараются проделать это как можно быстрее и незаметнее для окружающих.
— Вы знаете, Бендер, как я ловлю гуся? Я убиваю его как тореадор, — одним ударом! Это опера, когда я иду на гуся! «Кармен»! (Паниковский)
— А Козлевичу?! По справедливости. (Шура Балаганов)
— Кто такой Козлевич!? Я не знаю никакого Козлевича! Какой может быть в этот момент Козлевич?
— Паниковский вас всех продаст, купит и снова продаст… но уже дороже (Паниковский)
— Остап Ибрагимович, когда мы будем делить наши деньги?
— …на тарелочке с голубой каёмочкой.
— Пилите! Пилите, Шура! Пилите!
— Балаганов, Вы пошляк! Отойдите от меня с этим железом! Я Вас презираю! (Паниковский)
— Ну, что скажете, Шура?! Может, и нам эх-прокатиться!?
— А третий слог поможет бог узнать, что это есть предлог
— Я не знаю, куда нужно ехать. Мы там все пропадем.
— Товарищи. Политическая обстановка в Европе… Наш ответ Чемберлену…
— Чемберлен — это голова. И Ллойд-Джордж — тоже голова.
— Ганди приехал в Данди.
— Козлевича охмурили ксендзы.
— Поднимите этого гусекрада, Шура!
— Да-да. С голубой каёмочкой!
— — Шура, сколько вам надо денег?
— Нет, сколько вам надо для полного счастья?
— Подкачал Скумбриевич! Не выдержал очной ставки…
— В этом флотском борще — плавают обломки кораблекрушения.
— Женщины любят: молодых, политически грамотных, длинноногих…
— Всё учтено могучим ураганом…
— — Вы знаете, Шура, — зашептал Паниковский, — я очень уважаю Бендера, но я вам должен сказать: Бендер — осел! Ей-богу, жалкая, ничтожная личность!
— Волчица ты, тебя я презираю, к Птибурдукову ты уходишь от меня.
Так вот к кому ты от меня уходишь! Ты похоти предаться хочешь с ним
— Вы пижон, сын пижона и дети ваши будут пижонами!
— В детстве таких, как Вы, я убивал на месте. Из рогатки.
— Графиня изменившимся лицом бежит пруду.
— Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы.
— Я — Фунт, мне девяносто лет. Я всю жизнь сидел за других. Такая моя профессия — страдать за других. Я — зицпредседатель Фунт. Я всегда сидел. Я сидел при Александре Втором «Освободителе», при Александре Третьем «Миротворце», при Николае Втором «Кровавом». При Керенском я сидел тоже. При военном коммунизме я, правда, совсем не сидел, исчезла чистая коммерция, не было работы. Но зато как я сидел при нэпе! Как я сидел при НЭПе! Это были лучшие дни моей жизни. За четыре года я провел на свободе не больше трех месяцев…
— На волю, в пампасы!
— И ты, Брут, продался большевикам!
— Заплатите за кефир, Шура, потом сочтемся.
— Снимите шляпы, обнажите головы. Сейчас состоится вынос тела.
— Раз в стране бродят денежные знаки, то должны же быть люди, у которых их очень много.
— Я тут был лет пять тому назад, читал лекции о борьбе с абортами.
— Чего вы орёте, как белый медведь в тёплую погоду?!
— Не делайте из еды культа.
— Интересный вы человек! Все у вас в порядке. Удивительно, с таким счастьем — и на свободе.
— Таковы суровые законы жизни. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои суровые законы.
— Вы не в церкви, вас не обманут. Будет и задаток. С течением времени.
— С деньгами нужно расставаться легко, без стонов.
— Жизнь прекрасна, невзирая на недочёты.
— Золотой телёночек в нашей стране ещё имеет кое-какую власть!
— Вот я и миллионер! Сбылись мечты идиота!
— Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет! Здесь ещё летает догорающая жар-птица, и людям нашей профессии перепадают золотые пёрышки. Здесь сидит ещё на своих сундуках кулак Кащей, считавший себя бессмертным и теперь с ужасом убедившийся, что ему приходит конец.
— Клиента надо приучить к мысли, что ему придётся отдать деньги. Его надо морально разоружить, подавить в нем реакционные собственнические инстинкты.
— Не стучите лысиной по паркету.
— Счастье никого не поджидает. Оно бродит по стране в длинных белых одеждах, распевая детскую песенку: «Ах, Америка — это страна, там гуляют и пьют без закуски». Но эту наивную детку надо ловить, ей нужно понравиться, за ней нужно ухаживать.
— Чем меньше город, тем длиннее приветственные речи.
— Проклятый телеграф всюду понапихал свои столбы с проволоками.
— Раз вы живёте в Советской стране, то и сны у вас должны быть советские.
— Не сомневайтесь, как только советской власти не станет, вам сразу станет как-то легче. Вот увидите!
— Нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны.
— Финансовая пропасть — самая глубокая из всех пропастей, в неё можно падать всю жизнь.
— Имейте в виду, уважаемый Шура, даром я вас питать не намерен. За каждый витамин, который я вам скормлю, я потребую от вас множество мелких услуг.
— Надо мыслить. Меня, например, кормят идеи.
— Я бы взял частями. Но мне нужно сразу.
— Не говоря уже о том, что воровать грешно, — мама, наверно, познакомила вас в детстве с такой доктриной, — это к тому же бесцельная трата сил и энергии.
— У меня с советской властью возникли за последний год серьёзнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм.
— Покажите мне только богатого человека, и я отниму у него деньги.
— Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс. Это моя слабость.
— В какой холодной стране мы живём! У нас все скрыто, все в подполье. Советского миллионера не может найти даже Наркомфин с его сверхмощным налоговым аппаратом.
— Ах, если бы только найти индивида! Уж я так устрою, что он свои деньги мне сам принесёт, на блюдечке с голубой каёмкой.
— Командовать парадом буду я!
— Рио-де-Жанейро — это хрустальная мечта моего детства: не касайтесь её своими лапами.
— Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте.
— Мы с вами беседуем только два часа, а вы уже надоели мне так, будто я знал вас всю жизнь.
— Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придется переквалифицироваться в управдомы.