Строительство засечных черт на южной границе московской руси имело

Большая засечная черта. Прообраз границы

Большая засечная черта. Прообраз границы

В III-VII вв. для защиты от двигавшихся на запад и сменявших друг друга степных кочевников приднепровские славяне возводили вдоль границ своих территорий систему древних оборонительных сооружений – Змиевы валы. Валы проходили южнее нынешнего Киева по обоим берегам Днепра вдоль его притоков.

Их остатки сохранились и сегодня по рекам Вить, Красная, Стугна, Трубеж, Сула, Рось и др. Змиевы валы сыграли важную роль в обороне славянских земель.

В последующем опыт их строительства нашел свое применение при создании оборонительной линий Московского государства. При царе Иване Грозном Российское государство увеличилось, рубежи его отодвинулись на юг и восток.

Страшники – стрельцы порубежья

1 января 1571 г. начальником станичной и сторожевой службы Иван Грозный назначил “знаменитейшего воина своего времени” М.И. Воротынского, который отличился в походах против шведов, поволжских и крымских татар, а также при взятии Казани, будучи воеводой Большого полка.

В феврале того же года под руководством Воротынского был разработан, а затем утвержден царем “Боярский приговор о станичной и сторожевой службе”. Этот документ по существу стал первым пограничным Уставом, определившим порядок службы по охране рубежей Московского государства.

Сохранился и еще один важный исторический документ – Синодик Успенского собора. В него занесены имена погибших российских ратников на немецких, литовских и южных рубежах. Православная церковь молилась за “христолюбивое воинство русское”, желая ему победы над врагом.

В XVI-XVII вв. на южной границе Московского государства для защиты от набегов крымских и ногайских татар создается система инженерных оборонительных сооружений – “Большая засечная черта“.

Ее формирование как единого военно-оборонительного комплекса произошло на базе городов Венев, Тула, Одоев, Белев, Лихвин, Козельск, которые стали основными опорными пунктами большой засечной черты. С созданием городов-крепостей Елец, Кромы, Ливны, Воронеж, Оскол, Белгород и Курск

Большая засечная черта стала мощной преградой на пути ежегодных татарских набегов. К концу 1640-х гг. сложилась определенная оборонительная система Большой засечной черты. Линия засек делилась на 2 части.

Первая – в виде лесных завалов, валов, рвов и острогов была вынесена на полевую сторону, где лесные завалы являлись основным видом препятствий. Для охраны засек и заповедных лесов назначалась засечная стража.

Вторая линия обороны состояла из крепостей и искусственных сооружений, расположенных в глубине засек. К крепости с флангов примыкали дополнительные земляные и деревянные укрепления, располагавшиеся вдоль звена засеки и дороги.

В основном это были земляные валы, рвы и линии надолбов в сочетании с опускными воротами. Для защиты больших открытых пространств применялись все виды оборонительных сооружений.

Например, в районе Дураковских ворот (Ввожское звено Рязанской засеки) за валом и рвом длиной в 1,3 км (ширина рва – от 3 до 7 м, глубина – до 1 м) в два ряда шли надолбы и “волчьи ямы” в виде канав длиной свыше 100 м с дубовым частоколом на дне.

На дорогах создавали главные оборонительные линии надолбов в сочетании с опускными воротами – подвижными бревнами, крепившимися на стоявших по краям дороги столбах. В момент опасности бревна опускались и преграждали путь по дороге.

Создание Большой засечной черты обеспечило охрану приграничного населения, постепенно отодвигая линию обороны к югу. Она окончательно преградила путь к центру Московского государства и дала возможность по-новому расставить войска и сосредоточить их по линии: Мценск, Одоев, Крапивна, Тула, Венев.

В начале XVIII в., в связи с перемещением границ русского государства на юг и постройкой новых укрепленных линий, Большая засечная черта утратила свое значение. В XVIII-XIX вв. в России для охраны и защиты государственных рубежей от вооруженных нападений извне создавались пограничные укрепленные линии – система оборонительных фортификационных сооружений, главным образом, на юге и востоке страны.

Укрепленные линии состояли из укрепленных пограничных городов и крепостей, между которыми создавались различные сооружения и укрепления (редуты, реданы и др.), соединявшиеся линиями искусственных заграждений (земляные валы, рвы, лесные завалы и засеки, надолбы, частоколы и т.п.). XVIII век – время крупных территориальных приобретений России, военных успехов, формирования Российской империи, проведения административных реформ.

Эти деяния связаны прежде всего с именами Петра Великого, Екатерины II и выдающихся российских полководцев А.В. Суворова и П.А. Румянцева. На протяжении двух веков было создано более 30 пограничных укрепленных линий. Их протяженность составляла от 60 до 550 км, а иногда и более 1 тыс. км.

Пограничные укрепленные линии постоянно совершенствовались, при этом с расширением территории России некоторые из них теряли свою значимость и ликвидировались, т.к. впереди них возводились новые. Стражи порубежья уже в это время боролись с контрабандистами – переправщиками нелегальных товаров через границу.

Пользовались популярностью, в частности, турецкие ятаганы, кремниевые пистолеты. Пограничную службу при Петре I несли сухопутные части, поселенные войска (ландмилиция) и казаки, а с 1782 до 1827 года согласно Указу Екатерины II “Об учреждении таможенной цепи” – вольнонаемная пограничная стража.

Источник

Засечные линии и города-крепости

Оборона русских границ строилась с учетом тактики внезапных нападений и получила «многоступенчатую» систему, в которую входили: 1) города, служившие пунктами сбора русских войск; 2) города-крепости с постоянными, но не столь значительными по численности гарнизонами; 3) укрепленные рубежи большой протяженности, создаваемые либо на базе использования оборонительных свойств местности, либо искусственные; 4) дозорная и станичная службы.

I. Первоначально, в конце XV – первой половине XVI в., Московское правительство ограничивалось в основном усилением «берега» реки Оки, для чего использовались войска «служилых» татарских царевичей, размещенных в ряде городов (Кашира, Серпухов, Касимов). Были построены каменные крепости в Нижнем Новгороде (1500-1511) и Туле (1507-1520). Набег 1521 г., предпринятый крымскими ханами и казанскими татарами сразу же после окончательного присоединения к Москве Рязанского княжества (1520), показал недостаточность принятых мер. В руки кочевников попало огромное число пленных. В связи с этим Московское правительство усилило работы по укреплению городов «берега» Новые укрепления были возведены в Коломне (1531) и Серпухове (1556).

II. Следующим крупным мероприятием было создание Тульской засечной черты (В документах XVI-XVII вв. она называлась Большой засечной чертой. Главным городом ее была Тула, откуда в XVII в. осуществлялось руководство реконструкцией укреплений черты, поэтому впоследствии она получила название Тульской, по аналогии с Белгородской и Изюмской). Строительство ее началось в 50-е годы XVI в. В состав черты вошли некоторые старые реконструированные города, ряд новых городов (Болхов, Шацк, Дедилов), засеки и валы. В 70-е годы XVI в. черта была продолжена на запад, включив города Почеп, Стародуб, Серпейск, Севск. На востоке черта нашла свое продолжение в виде засек Нижегородского края. Тульская засечная черта в XVII в. подверглась коренной реконструкции и была дополнена искусственными валами с бастионами. Под защитой Тульской черты, которая сохраняла свое стратегическое значение вплоть до середины XVII в., русское население быстро распространялось к югу.

В 1571 году была реорганизована и система сторожевой и станичной службы, составлен устав службы и установлены помимо сторож и станиц, высылаемых из отдельных городов, общерусские сторожевые посты в «поле» на берегах Волги, Дона, Оскола и Сейма, которые существовали вплоть до основания на поле первых городов – Воронежа и Ливен.

III. Правительство царя Федора и Бориса Годунова, использовав закрепление всего течения Волги в руках Русского централизованного государства, энергично продолжило на базе колонизации южных земель градостроительную политику Ивана IV и начало правительственную колонизацию края.

В конце XVI в. на значительном удалении от Тульской засечной черты, в «диком поле» строятся города Воронеж (1585), Ливны (1585), Белгород (1596), Старый Оскол (1596), Валуйки (1599), Кромы, возобновляется Курск (1596) и возводятся укрепления Царева-Борисова. Функции управления сторожевой и станичной службой полностью перешли к новым городам, так как оперативно управлять ею Москва уже не могла.

IV. Строительство нового грандиозного оборонительного рубежа на юге России было начато в 1635 г. Новая оборонительная линия протяженностью более 800 км – Белгородская черта – перекрыла основные пути вторжения татар: Кальмиусскую, Изюмскую, Муравскую и Ногайскую степные дороги. В состав черты входили 27 городов-крепостей, земляные валы и естественные преграды: реки, леса, болота.

В ходе борьбы за воссоединение Украины с Россией и начавшейся в 1654 г. русско-польской войны Белгородская черта приобрела организационное единство и сыграла важную роль, прикрыв тыл русских войск с юга.

С 1654 г. началось массовое переселение украинцев на свободные земли за Белгородской чертой. Это способствовало уменьшению военной опасности и соответственно падению стратегической значимости западных участков черты.

Строительство на юге России проводилось на огромной территории в течение двух столетий, что, естественно, привело к многообразию типов архитектурно-планировочных решений городов этого периода.

В рассматриваемый период активно реконструировались крепости городов «берега». Практически все эти города рассматривались как форпосты, прикрывающие подходы к Москве, и как центры обороны крупных районов, способные противостоять многочисленным ордам татар, выдерживать длительную осаду и предоставлять убежище жителям округи. В каждом из городов размещались значительные гарнизоны. Однако, несомненно, особое значение придавалось Нижнему Новгороду, занимавшему ключевые позиции у слияния Волги и Оки и служившему сборным пунктом войск в борьбе против Казанского ханства, а также Коломне – исконной вотчине московских великих князей, контролировавшей среднее течение Оки и бывшей пунктом сбора войск в борьбе с южными кочевниками. В соответствии со стратегическими соображениями кремли этих городов имели весьма значительные размеры, сопоставимые с размерами Московского Кремля. Каменные крепости Нижнего Новгорода и Коломны получили в плане нерегулярную форму. Стены Нижегородского кремля имеют значительные изломы, так как рельеф участка сложный, с сильными перепадами высот.

Новые каменные крепости Тулы и Зарайска построены в тот же период. Размеры этих крепостей сравнительно невелики, и тем не менее в выборе места для их строительства уже проявились новые градостроительные тенденции. В Зарайске кремль хотя и был построен на месте ранее существовавших, незначительных по размерам укреплений, но спокойный рельеф холма дал возможность строителям придать кремлю форму прямоугольника. В Туле для строительства кремля, в отличие от приокских городов, было выбрано новое место на левом низменном берегу реки Упы, так как его строительство на территории Тульского городища было крайне затруднено.

В XVI в., в отличие от более раннего времени, увеличившаяся высота стен и применение мощной артиллерии позволили снизить требования к оборонительным свойствам местности. В первую очередь обращалось внимание на на возможность удобного строительства как крепости, так и города в целом. Это сказалось, в частности, на выборе места крепости по отношению к реке. «Островное» расположение крепости уже не считалось выгодным. Более широкое применение получили «прямолинейный» прием расположения (Тула, Зарайск, Коломна, Нижний Новгород) и прием «обратной петли» (Белев, Венев, Крапивна), так как эти приемы не стесняли развития города.

Кремли Тулы и Зарайска, построенные на участках с благоприятным рельефом местности, можно рассматривать как пример «идеального» решения города-крепости XVI в. В плане кремли представляют собой прямоугольники, длина сторон которых определена на основе древнерусского пропорционального соотношения стороны квадрата к его диагонали, часто применявшегося в храмовом зодчестве.

Вслед за всемерным укреплением городов «берега» крупнейшим мероприятием Московского правительства, направленным на повышение обороноспособности южных границ страны, стало создание единой системы обороны – Тульской засечной черты. Цель организации нового рубежа позднее была сформулирована в грамоте царя Михаила Федоровича: «…чтобы засеками от бусурманов, от крымских и от нагайских воинских людей в наше государство ход отнять и православных крестьян от войны заступить и в плен и в расхищенье…не выдать».

Сама идея сооружения протяженной линии укреплений, куда наряду с крепостями городов входили бы земляные валы, водные преграды, лесные завалы, известна с древнейших времен. («Змиевы валы» на южной границе, засеки в Псковской земле, упоминаемые летописью под 1137 – 1139 гг.). Однако ни в домонгольский период, ни в эпоху феодальной раздробленности отдельные укрепления не объединялись (и не могли объединяться) в цельную систему, управляемую, поддерживаемую и контролируемую из единого центра. Это стало возможным только во второй половине XVI в. в связи с успехами объединительной политики московской великокняжеской власти. Именно тогда из отдельных укреплений и засек, расположенных за Окой с юга и представлявших как бы передовой рубеж обороны по сравнению с городами «берега», была образована Тульская засечная черта; с середины XVI в. начинаются работы по созданию новых засек, появляются специальные общегосударственные сборы «на засечное дело», складывается административный аппарат по централизованному управлению засечной чертой, мыслящейся уже как единый оборонительный комплекс.

Сведений о виде и характере укреплений самой черты на первом этапе ее существования (с середины XVI в по 1638 г.) почти не сохранилось. Известно, что в состав черты входили как естественные препятствия –реки, болота, озера, овраги, так и соединяющие их искусственные – засеки, рвы, валы, надолбы, частоколы, остроги; на дне речных бродов вбивали острые колья, в воде затапливали «плавные бревна с гвоздьем дубовым частым». Собственно засекой называлась полоса лева шириной 20-30 саженей, где деревья были подрублены на высоте человеческого роста и повалены вершинами в сторону неприятеля, образуя непроходимые завалы. В особо опасных местах линия засеки удваивалась и даже утраивалась. Для проезда в черте устраивали ворота, при которых находилась стража; укрепления ворот были обращены как к «полю», так и на московскую сторону, чтобы иметь возможность отразить татар, возвращающихся после набега.

Тульская (Большая) засечная черта XVI в.

Засечная черта находилась южнее Козельска, затем поднималась к Перемышлю, проходила близ Белева, Одоева, Лихвина, Крапивны, прикрывала Тулу, оставляя «в поле» Дедилов, а потом мимо Венева уходила к северу, упираясь в Оку выше Переяславля Рязанского. Отдельно располагались Шацкая и Ряжская засеки, от Шацка идущие на север к Оке, а оттуда опять на юг к Сапожку, Ряжску и снова к северу до Скопина. Крепости всех городов, расположенных у черты, считались неотъемлемой частью ее укреплений. Таким образом, берега Оки с расположенными на них городами оказались прикрыты надежной передовой линией обороны.

Правительство следило за состоянием укреплений черты, запрещало прокладывать через черту перелазы и рубить лес в прилегающей зоне, но в первой четверти XVII в. в связи со сложной обстановкой внутри страны правительственный контроль ослаб. В результате к 30-м годам XVII в. старые укрепления обветшали и разрушились, поваленные деревья на засеках сгнили, а во многих местах появились новые дороги через засеки, которые могли быть использованы татарами. Как было сказано выше, татарские набеги через засечную черту во время Смоленской войны 1632 – 1634 гг. были немаловажной причиной, способствовавшей неуспеху русских военных действий на западной границе. Поэтому в 1635 г. правительство начинает подготовку к реконструкции черты: на засеки посылают воевод с инженерами (иностранными специалистами – фортификаторами), с чертежниками и подъячими; они должны были описать и измерить существующие укрепления. В 1638 г. был проведен опрос жителей городов и селений, расположенных близ черты, о наличии лесов, бродов и рельефе местности. Вскоре после этого началась реконструкция Тульской оборонительной линии, направляемая и финансируемая правительством.

В ходе реконструкции Засечная черта претерпела некоторые изменения: там, где на месте старых засек вырос молодняк, негодный для создания завалов, насыпались земляные валы, некоторые старые ворота были завалены, а новые возведены в более удобных для обороны местах. Старые укрепления повсеместно перестраивались, причем их обороноспособность значительно повышалась: так, простые опускные или створчатые ворота без башен заменялись башнями с обламами (боевыми навесами), обнесенными острогом. Деревянное укрепление на реке Бобрик, имевшее на значительном протяжении пологие берега, которое состояло из прямого стоячего острога с 27 башнями, было заменено рубленым городком с косыми тарасами (срубными конструкциями треугольного плана, засыпанными землей); городок имел две проезжие башни и четыре отводных быка (бастиона) и был окружен надолбами и рвом со вкопанным на дне тыном. Таким образом, деревянные укрепления Тульской черты заменялись деревоземляными, более прогрессивными для того времени и лучше приспособленными для ведения артиллерийского огня.

Городок-застава на пути через засечную черту. Реконструкция

В целом укрепления засечной черты после ее реконструкции, согласно А.В. Никитину, были трех типов. К первому он относил крепости, построенные еще в XVI в. с максимальным использованием естественных условий: на возвышенностях, при слиянии рек, на обрывистых плато среди оврагов; иногда для строительства новых укреплений использовались старые городища. Со стороны плато их защищали земляные валы (до трех) и рвы; валы располагались ярусами, что как бы повторяло систему нижнего, среднего и верхнего боя крепостных стен и башен. Земляные укрепления дополнялись деревянными – острогами. Вход располагался в центре или сбоку валов, отделяющих крепость от плато, и композиционно выделялся проездной башней. Преимуществом таких крепостей, построенных согласно старым русским традициям, была хорошая защищенность с флангов и возможность вести артиллерийский огонь веером без перемены позиции орудия. Недостатками была жесткая зависимость от рельефа местности, трудности с водоснабжением и сравнительная дороговизна строительства и эксплуатации. Поэтому при реконструкции черты в 1638 г. подобные укрепления больше не строились, уступив место другим типам оборонительных сооружений.

Вторым типом укреплений черты были вышеописанные сооружения у многочисленных ворот через засеки. Они представляли собой, как правило, прямоугольный небольшой острог с проездной башней, фланкированный земляными валами, рвами и надолбами. Такие острожки не были предназначены для постоянного пребывания гарнизона: в них размещались только сторожевые посты, а основное войско численностью 150 – 200 чел. проживало, вероятно, в близлежащих деревнях.

Третий тип укреплений представлен всего двумя примерами: это Грабороновы ворота и Завитай близ Тулы. Они были выстроены при участии голландского инженера Краферта в виде характерных для европейской фортификации того времени земляных валов с редутами и раскатами. Необходимость возведения рубежа именно такого типа вызывалась отсутствием лесов в непосредственной близости от Тулы. В результате Тула была прикрыта мощным валом трапециевидного сечения, протянувшимся на 5000 саженей и включавшим в себя 16 меньших и 6 больших земляных башен. Меньшими башнями назывались, вероятно, треугольные в плане выступы – капониры со стороной 33-35 м, большими – бастионы. Поверх вала были установлены туры – набитый землей плетень, прикрывавший защитников укрепления.

В состав Тульской засечной черты, как сказано выше, входили многие заокские города с их укреплениями. Нередко это были старые города, возникшие задолго до создания Тульской оборонительной линии; некоторые из них (Пронск, Одоев, Белев) служили столицами удельных княжеств, сохранивших относительную самостоятельность и после официального вхождения их в состав Московского государства. Возможно, жестокая расправа Ивана Грозного с родами князей Одоевских, Воротынских и белевских князей объяснялась его желанием надежнее укрепить свою власть на столь важных для Москвы в стратегическом отношении тульских землях.

Рукописная карта Засечной черты1706г. с указанием городов Тульской черты

Особое внимание Московского правительства к тульским и рязанским «украинным» городам проявлялось не только в стремлении закрепить за собой существующие населенные пункты. На протяжении XVI – первой трети XVII в. в этих районах строятся новые города (Сапожок, Епифань, Скопин) и возобновляются запустевшие старые (Михайлов); иногда старые поселения переносятся на новые места, более выгодные стратегически (Венев, Крапивна). Интересно, что некоторые города, возникшие, несомненно, в связи с внешнеполитическими планами Ивана Грозного, строились на средства крупных бояр и формально считались частновладельческими: так, новый город Городенск (с 1572 г. называется Веневом) был поставлен в середине XVI в. на новом месте взамен разрушенного Венева на средства боярина И.В. Шереметева. После опалы Шереметева он был пожалован князю И.Ф. Мстиславскому, а в 1572 г отошел в казну. В те же годы князем И.Ф. Мстиславским была отстроена Епифань; гарнизон епифанской крепости получал жалованье от владельца города.

Тула – важнейший опорный пункт Засечной черты – считается древним городом, первое летописное упоминание о котором относится к 1147 г. Однако в начале XVI в. Тула по существу была построена заново: крепость и посад перенесли с правого берега Упы (приток Оки) на левый. Тульский кремль – одна из первых каменных крепостей Московской Руси, мощная южная цитадель Русского государства. Начало нового города идет от 1509 г., когда был «повелением великого князя Василия Ивановича поставлен на Туле город деревян, а на пятое лето поставлен город камен».

Тула. План города 1766 г.

Расселение жителей в городе проводилось с учетом их профессий и социального положения. Дворы воевод, дворян, детей боярских, знатного духовенства находились, как правило, в пределах кремля и острога; посадских людей в границах острога; в слободах проживали донские казаки, засечные сторожа, стрельцы и пушкари, кузнецы, гончары, ямщики. При этом все слободы «ратных людей» примыкали к острогу с южной стороны, откуда обычно ожидалось неприятельское вторжение. В целом же слободы города сравнительно равномерно, насколько это позволял рельеф, распределялись вокруг острога, вдоль основных дорог. Некоторое смещение застройки слобод по направлению к устью реки Тулицы было связано с тем, что здесь за рекой Упой проходила дорога на Москву, вблизи которой быстро росли слободы кузнецов (оружейников); здесь же располагалась ямская слобода.

Деревянный oстрог Тулы возник вслед за каменным кремлем, полукольцом охватив значительную территорию с трех с юром от основной крепости. Согласно росписи 1629 г., острог имел всего 29 башен, из которых семь были проездными. В описи 1685 г., сделанной после перестройки острога 1674 г., дается подробное описание его конструкции: стены состояли из «звеньев», «городней» и были «двойными, дубовыми в две стены»; поверх стен шел мост боевого хода, а их верх был «изрешечен, на столбах, крыт тесом по обе стороны». Высота стен достигала четырех с лишним метров. Среди воротных башен выделялась Крапивенская, отвечающая главной оси кремля. Она была рублена в «шесть стен» и достигала в диаметре 7,6 м, а высота – 13,8 м. По-видимому, башня служила основной вертикалью острога и завершалась смотровой вышкой. Часть стен к югу от Крапивенской башни в XVII в. была заменена деревоземляными укреплениями. Земляной вал высотой около 4,5 м был усилен пятью земляными башнями-бастионами; в состав укреплений входили также три деревянные проезжие башни с бойницами высотой до 6,7 м. К валу примыкал ров шириной 9-10 м и глубиной 2-2,5 м.

Укрепления острога сравнительно равномерно расположились вокруг прямоугольного в плане кремля, обусловив четкую планировочную структуру посада с основными улицами, сходящимися к главной крепости города и расположенному у ее стен городскому торгу. Площадь, занятая торгом, простиралась к северо-западу и юго-западу от кремля.

Из культовых сооружений наиболее значительным в пределах острога был Иоанно-Предтеченский монастырь, основанный а честь избавления города от войск Девлет-Гирея в 1552 г. В конце XVII в. монастырь был обнесен каменной оградой, а внутри были построены три каменные церкви. Заметным комплексом был и Успенский девичий монастырь близ Одоевских ворот кремля, возникший в середине XVII в. Оба монастыря, выделяясь среди окружающей застройки, стали своего рода связующими акцентами между рассыпанными по посаду приходскими церквами и монументальным ансамблем Тульского кремля.

Центром кремля был собор. В конце XVI в ансамбль Тульского кремля входили две соборные церкви и колокольня. В первой четверти XVII в. они были заменены одной деревянной церковью «о трех верхах», вместо которой во второй половине столетия была возведена каменная пятиглавая соборная церковь Успения, просуществовавшая до 60-х годов XVIII в. Собор с колокольней располагался северо-восточнее перекрестка «больших» улиц кремля, а а перед его главным западным фасадом располагалась треугольная Соборная площадь. «Большими» назывались две широкие, перпендикулярные друг другу улицы, соединявшие Пятницкие и Ивановские ворота (улица, параллельная реке Упе), Одоевские и Водяные. Напротив собора, северо-западнее перекрестка «больших» улиц, располагался двор архиепископа с «хоромами». На «большой» улице ближе к Пятницким воротам стояла губная изба, а на противоположной стороне тюрьма, огражденная высоким тыном. У Пятницких ворот вблизи торга находилась приказная изба, перед которой располагался «казенный» амбар для хранения воинского снаряжения. На «большой» же улице около Ивановских ворот размещался колодец, по обе стороны которого ранее была площадь «для того, что тот де колодезь сделан был всему городу для осадного времени».

Тула. Система крепостных сооружений в XVII в.

Тула. Кремль. Реконструкция В.Я. Клименко

Тула. Общий вид в XVII в. Реконструкция В.Я. Клименко

Вид Одоева. Рис. Кусовникова. Копия XIX в.

Белев. Крепость XVII в.

Крапивна. Крепость. 1741 г.

Общим для всех этих городов было и стремление градостроителей максимально полно использовать в оборонных целях природные свойства местности: крепость Дедилова, например, с трех сторон окружали озера, а два озерка находились в самой крепости, что решало проблему водоснабжения во время осады; крепость Крапивны была вписана в излучину реки, а оставшуюся сторону прикрывали болото и овраг. Наиболее выгодным традиционно представлялось мысовое положение крепости; поэтому многие города черты планировочно принадлежит к секторно-мысовому типу с радиальными улицами, веером расходящимися от крепости (точнее, от торга, неизменно располагавшемся перед ее обращенной к городу стеной). «Регулярность» самой крепости лишь в незначительной степени влияла на трассировку улиц: например, в Алексине перед фасадом крепости мы обнаруживаем три параллельные этому фасаду улицы, но, вероятно, их направление не в меньшей (если не в большей) степени определилось рекой, к которой они выходят почти перпендикулярно.

Сапожок. План 1780 г.

Алексин. План. 1760 г.

Скопин, возникший, вероятно, в XVI в. как вотчинный город Романовых под именем Острожка, расположен на местности, аналогичной Сапожку, между реками Вослебедь и Песочинка, параллельно впадающими в реку Верду. Однако город не получил сколько-нибудь регулярной планировки из-за сложного рельефа — берег реки Верды был слишком горист, а близ реки Вослебеди находились болота. Поэтому значительный кусок территории между Вердой и Вослебедью, а также мыс между Вердой и Песочинкой вообще не были освоены. Крепость оказалась размещенной не на мысу и не параллельно речкам, а достаточно независимо на ровном месте. При этом она не стала единственным планировочным центром города: торг расположился не под стенами, а юго-западнее, на особой площади, тянущейся наискось к мосту через реку Верду. В итоге образовался боковой «веер» улиц, стягивающихся к торговой площади, в то время как радиальные улицы центральной части города ориентированы на крепость, а поперечные проходят параллельно ее фасаду, затем ломаясь и вливаясь в «веер» торговой части.

Скопин. План. 1760 г.

Тульские засеки в сочетании с укреплениями городов, лежавших близ черты, представляли серьезное препятствие на пути татарских набегов и надежную базу русской сторожевой службы. Однако уже во второй половине XVI в. южнее Тульской засечной черты, «в поле» были построены новые города: Орел (1566), Воронеж и Ливны (1585), Елец (1592), Белгород, Курск и Оскол (1596), Царев-Борисов и Валуйки (1599). Их возникновение было обусловлено началом интенсивной правительственной колонизации южных районов. Все эти города были укреплены и служили опорными пунктами для станиц и сторож — дозорных отрядов,постоянно выезжавших в степь по определенным маршрутам. В градостроительном отношении «польские» города имели существенные отличия от городов Засечной черты. В качестве примера мы рассмотрим наиболее крупные и интересные с точки зрения градостроительства города — Орел и Курск.

Орел был основан по велению Ивана Грозного в 1566 г. в междуречье Оки и Орлика. О первоначальном этапе его существования мы не имеем никаких сведений: самые ранние данные относятся к 1636 г. когда город был восстановлен после полного разорения его в Смутное время. По мнению историка Т. Г. Свистуновой, Орловская крепость XVI в. имела три линии укреплений и состояла из рубленого «города», острога и посада, обнесенного надолбами. В «городе» размещались собор, дом воеводы, казенные строения и осадные дворы детей боярских; на территории острога располагались дворы пушкарей, воротников и кузнеца, а также две приходские церкви, стоявшие возле башен острога: Богоявленская пушкарей и Никольская воротников. На посаде находилось около 30 дворов черной слободы.

В 1636 г. Орел был отстроен заново воеводой Б. Колтовским. причем территория города увеличилась за счет присоединения заречных земель. Увеличилось и население города, а социальный состав его изменился: появились казаки-переведенцы, поселенные за острогом в Черкасской слободе, зато исчезли посадские люди, и их земля была отдана пушкарям. Исчезновение посадского населения объяснялось невыгодами житья в «украинном» городе, часто подвергавшемся военным опасностям. Орел продолжал свое существование как город-крепость с соответствующим гарнизоном: в остроге по-прежнему располагалась Пушкарская слобода, ва левом берегу Орлика селились дети боярские и дворяне, близ Оки появилась Казачья слобода, а близ Карачевской (Корчаковской) дороги — Стрелецкая. Во второй половине XVII в. населениепродолжало расти за счет служилых людей: возникли Солдатская и Драгунская Заоцкая слободы.

Однако позднее, после возведения Белгородской черты, военная угроза городу значительно ослабла: с другой стороны, развитие экономики страны и начало складывания всероссийского рынка сделали выгодным товарное производство хлеба в южнорусских землях. В этих условиях важное значение приобрело выгодное географическое положение Орла в верховьях Оки, благодаря которому Орел быстро стал крупным центром торговли хлебом из Ливенского, Кромского, Орловского и Мценского уездов в Калугу и Москву) и солью из Соликамска на Украину. В результате в Орле появились дворы приезжих торговых людей, в 1676 г. опять официально был восстановлен посад (за острогом), стрельцы, казаки и пушкари все чаще стали заниматься торговлей, образовались три рыночные площади в Старой, Заорлицкой и Заокской частях города. Окончательно Орел потерял военный характер после пожара 1689 г. когда частично сгорела и больше не восстанавливалась городская крепость.

Из сказанного понятно, что Орел представляет собой пример перерождения военного поселения в крупный для XVII в. торговый центр, что находит непосредственное выражение в его планировке, застройке и композиции. Во многом обратную картину дает нам другой крупный «польский» город, также прикрытый в середине XVII в. Белгородской чертой, — Курск.

Курск возник еще в VIII в. при впадении реки Кура в реку Тускорь. Согласно «Житию Феодосия Печерского», уже в XI в. он был многолюдным городом с каменными храмами, рынками, хлебопекарнями. Раннее развитие города объяснялось его удобным для транзитной торговли положением на перекрестке путей от Киева к верховьям Волги и Сейма. Уже в это время город имел две линии укреплений и заречные слободы за Куром и Тускорем. Во время татаро-монгольского нашествия город был разрушен, но возродился на том же месте. С 1355 г. он подпал под власть Литвы, а с 1508 г. вошел в Московское княжество.

В 1594 г. воеводой Иваном Полевым и головой Нелюбом Огаревым в Курске была построена новая крепость. С этого момента торговый город Курск становится важной цитаделью Московского государства.

В планировке и композиции Курска и Орла есть некоторые общие черты: оба города расположены на мысах при слиянии рек, оба имеют заречные слободы служилых людей причем сходна даже планировка этих слобод: за Куром, как и в Орле за Окой, находятся две слободы — Казацкая и Пушкарская — со сравнительно регулярной геометрической сеткой, а за Тускорем. как и за Орликом, — Стрелецкая слобода со свободной планировкой, что было вызвано сложностью рельефа — обилием оврагов и мелких притоков Тускоря. В центральной части Курска, как и в Орле, читается веерное расположение улиц, но уже во внешнем виде этого «веера» можно усмотреть интересное отличие: улицы сходятся не непосредственно к фасаду крепости и ее проездным башням, а к обширной торговой площади, довольно далеко отодвинутой от крепостных стен. Это объясняется тем, что перед крепостью проходит овраг, использованный строителями крепости вместо традиционного рва; в результате крепость планировочно как бы обособляется от города, включаясь в систему его улиц только через мост, ведущий с площади к Пятницкой проездной башне.

Курск. Общий вид крепости. Чертеж начала XVIII в.

Однако это планировочное обособление крепости и возрастание значения торга не только но умаляют, а даже повышают роль крепости в объемной композиции города. В отличие от Орла Курск лучше всего воспринимается не с реки, а с проходящей сквозь центральную мысовую часть Московской дороги. Курская крепость имела почти треугольную форму. Острие этого треугольника с земляным бастионом — Белградом — было обращено к слиянию рек. Внутри крепости рядом с бастионом, в вершине треугольника, располагались хозяйственные и отчасти административные здания, а все наиболее активные по силуэту постройки были сгруппированы у основания треугольника — переднего, городского фасада крепости. В итоге сложилась впечатляющая и оригинальная композиция, зафиксированная в рисунке 1740 г. На переднем плане располагалась крепостная стена — стоячий острог с тремя крытыми шатрами башнями. За стеной, справа и слева от ворот, не заслоняемые Пятницкой проездной башней и хорошо видные из города, стояли Никольская церковь и соборная колокольня с архиерейским домом. Высота отдельных объемов убывала от центра к периферии, где размещались дворы жителей; таким образом, высотная композиция первого плана панорамы крепости строилась по треугольнику, вершина которого была отмечена завершением Пятницкой башни, а боковые стороны образовывались слева колокольней, двухэтажным архиерейским домом и одноэтажной хозяйственной постройкой, а справа — главой Никольской церкви, пониженными по отношению к основному объему трапезной и колокольней и, наконец, жилой застройкой дворов. Этот треугольник, расположенный в вертикальной плоскости, создавал впечатление упорядоченности и устойчивости, незыблемости композиции крепости и как бы повторял горизонтальный треугольник крепостного плана. Но панорама крепости этим не ограничивалась: за перечисленной застройкой располагался Знаменский монастырь.

Несмотря на наличие мощных укреплений, Орел, Курск и другие «польские» города не могли служить для русских земель надежной защитой от татарских набегов: татары просто обходили их, стремясь за богатой добычей в центральные районы государства. Вследствие этого почти одновременно с идеей реконструкции Тульской засечной черты возник другой проект: строительство новой непрерывной цепи укреплений далеко «в поле», к югу от новых «польских» городов. Начало этому строительству было положено в 1635 г. созданием Козловской укрепленной линии — земляного вала и города Козлова. Козловский вал перекрыл Ногайскую дорогу; кроме Козлова в системе этой линии располагались крепости Бельский и Челновой (1636), а на восточных ответвлениях Ногайской дороги встали Тамбов, Верхний и Нижний Ломов. Затем была перерезана Изюмская дорога: здесь возвели Яблоновский вал и крепости Усерд, Яблонов (1637) и Корочу (1638). Строительство укреплений продолжалось быстрыми темпами, и к 1654 г. из отдельных валов, засек и крепостей образовалась единая мощная оборонительная линия — Белгородская черта.

Эта черта начиналась у польско-литовской границы и шла на восток по правому лесистому берегу реки Ворсклы; поскольку река была мелкой, вдоль нее протянули сплошную полосу засек и надолбов и поставили крепости Вольный, Хотмыжск (1640), Карпов (1646). Муравский шлях, проходивший в степи между реками Ворсклой и Севсрским Донцом, перекрыли Карповским валом длиной 27,5 км с городом Болховцом (1646) и перенесенным на новое место Белгородом. От Белгорода черта уходила на юг вдоль Северского Донца, затем поворачивала на восток по реке Нежеголи, где в 1654 г. поставили город Нежегольск, и по реке Короче выходила к Яблоновскому валу. Далее был отсыпан Новооскольский вал, кончавшийся у реки Тихая Сосна: ее берег защищали леса и болота, а у бродов встали укрепления Усерда (1637). Ольшанска (1644) и Острогожска (1652). Дальше черта уходила далеко к северу по высоким берегам Дона и Воронежа; по Дону располагались крепости Коротояк (1647), Урыв (1648), Костенск (1642) и укрепленный Борщев монастырь, оснований донскими казаками в 1613 г. От Воронежа, построенного еще в XVI в. и теперь вошедшего в состав черты, и до самого Козлова протянулись две линии обороны: по левому берегу рек Усмани и Воронежа шли надолбы, завалы и другое препятствия, а на правом высоком берегу стояли крепости Орлов (1646), Усмань (1645). Белоколодск, Романов (1614, вотчинный город бояр Романовых), Сокольск и Добрый (1647). Заканчивалась Белгородская черта Козловским валом. Общая длина ее составляла почти 800 км, причем около 140 км приходилось на земляные валы; на всем протяжении черты были возведены новые города-крепости (всего 23 города, не считая четырех существовавших ранее).

Костенск. План XVIII в.

Козлов. План города начала XVIII в.

В зависимости от места расположения и стратегических задач крепости Белгородской черты делились на два основных типа: крепости в системе земляных валов и крепости на крутых берегах рек. К первому типу принадлежали, например, Болховец, Белгород, Новый Оскол, Нежегольск, у которых вал черты служил одновременно и одной из стен города, а также Яблонов, Верхососенск, Бельский и Челновой, земляные укрепления которых располагались за валом. Эти города стояли на открытых степных участках, лишенных естественных преград, и перекрывали основные пути татарских вторжений. Крепости второго типа были деревянными, без земляных валов, и строились на высоких берегах рек как опорные пункты сторожевой и станичной службы, а также как пункты военного контроля над бродами и переправами.

Общим для крепостей обоих типов была геометрическая «регулярность» их очертаний: все они имели более или менее правильную прямоугольную форму, что объяснялось фортификационными требованиями того времени (возможность вести активную круговую оборону с использованием артиллерии, отсутствие «мертвой» зоны обстрела). Единственным исключением был Усерд, имевший овальную крепость; она была поставлена на старом городище и следовала его конфигурации. Однако возведенный семь лет спустя также на старом городище Ольшанск уже получил «нормальные», прямоугольные в плане укрепления.

Несмотря на сходство планов, по внешнему архитектурному облику деревянные и деревоземляные крепости заметно отличались друг от друга: для деревянных «городов» характерно было обилие вертикальных элементов, поскольку их башни ставились на сравнительно небольшом (50 — 100 м) расстоянии одна от другой В земляных же крепостях расстояние между башнями увеличивалось в два — четыре раза, а в общем силуэте укреплений большую роль играли земляные валы с их плавными, спокойными очертаниями.

Примером деревоземляного города может служить возведенный под руководством горододельца Ивана Андреева Яблонов. Он располагался под защитой Яблоновского вала, вдоль которого с «польской» стороны через каждый километр были отсыпаны земляные городки — как бы выступы вала, внутри каждого из которых находилась караульная изба, а на валу, служившем задней стеной городка, стояла деревянная проездная башня. Такой городок имелся и напротив южной проездной башни яблоновского земляного города. Этот земляной город правильных прямоугольных очертаний имел отводные городки-бастионы и капониры; по верху земляного вала шла деревянная стена — острог с обламами, включавшая девять глухих и четыре проезжие башни. Периметр города равнялся 1600 м, в пропорционировании его было использовано по старой русской традиции отношение стороны квадрата и его диагонали. Внутри земляного города, практически в центре его, был поставлен такой же прямоугольный малый деревянный город со стенами, срубленными городнями, и тремя башнями, причем проездная располагалась посередине стены с «московской» стороны, а к «полю» была обращена глухая стена, фланкированная двумя глухими же башнями. Таким образом, Яблонов имел трехлинейную систему обороны: Яблоновскнй вал с земляным городком, вал земляного города и деревянные укрепления внутреннего острога. Другие города такого типа могли иметь двойную оборонительную линию: так, Болховец располагался не за Карповским валом, а как бы перерезал его, причем «напольная» сторона земляного города была сильно выдвинута вперед по отношению к валу. Вторую линию образовывал деревянный стоячий острог с семью башнями.

Яблонов. Крепость XVII в. Реконструкция Г.А. Каримова

Болховец. Крепость XVII в. Реконструкция Г.А. Каримова

Деревянные «города» по конструкции стен, как и крепости Тульской черты, подразделялись на два вида: стоячий острог (обычно с обламами) и рубленый (венчатый) город. Примером первого вида может служить Острогожск, второго — Коротояк. В случае стоячего острога городовая стена, невзирая на се значительную протяженность по горизонтали, приобретала выраженную вертикальную направленность за счет вертикально поставленных бревен с заостренными концами; рубленая же стена, более спокойная, с сильно подчеркнутой горизонталью, теснее увязывалась с рублеными башнями, которые становились единственными носителями вертикального начала.

В отличие от каменных кремлей в деревянных крепостях по углам ставились не круглые или прямоугольные, а четырехугольные в плане глухие башни; проездные же, напротив, чаще бывали многоугольными, так как, обладая значительно большей высотой, чем рядовые башни, они должны были иметь соответственно и большую площадь основания (учитывая применение деревянных конструкций). Поэтому проездные и караульные башни были еще более выраженными доминантами крепостного ансамбля, чем в крепостях городов «берега». Скажем, в Острогожске рядовые башни от земли до обламов имели 30 венцов, а Московская проезжая башня насчитывала 6о венцов: общая ее высота равнялась 20 саженям (более 40 м). На верху башни располагался «чердак» — смотровая вышка, с которой можно было «видить в степь за реку за Тихую Сосну верст на 30 и больше».

Деревянные или деревоземляные цитадели Белгородской черты были еще более выраженными архитектурно-композиционными и планировочными центрами своих городов, чем каменные крепости «берега». Вся городская структура изначально строилась и разворачивалась от крепости, что хорошо прослеживается на примере Коротояка. Три слободы, где поселили служилых людей, коротояцкий воевода Д. С. Яковлев расположил с трех сторон квадратной крепости (четвертая ее сторона была обращена к Дону). Показательно, что в «Строельной книге» в первую очередь фиксировалось положение слобод по отношению к крепости («новому городу Коротояку»): первая слобода размещалась «выше города» (по течению Дона), вторая — «по другой стороне города» и третья — «снизу нового города Коротояка». Дворы в слободах располагались упорядочение вдоль улиц, которые проходят параллельно и перпендикулярно крепости. Перпендикулярные улицы по большей части ориентированы на крепость, что сказалось и в их описании: «. две улицы меньших проезжих от Московского приезду к новому городу Коротояку»; «. проезжая большая улица гарная, от города Коротояка. впрямь под гору, к Коротояцкому бояраку». Параллельные улицы прокладывались для выхода к Дону и речке Коротоячке, что тоже отразилось в «Строельной книге»: «. да в той же слободе учинено два переулка для воды к реке Дону»; «. переулок учинен к реке Дону, для животинного водопою». Таким образом, планировка посада приобрела черты регулярности, как бы отражающие регулярность основного городского ядра — квадратной крепости.

Коротояк. План до перепланировки XVIII в.

«Регулярности» новых городов, как неоднократно отмечалось в литературе, способствовал единовременный отвод жителям земельных участков. Иногда эти участки по размерам несколько отличались друг от друга (в Усерде казаки получили усадьбы 8×15, а стрельцы 6×10 саженей), иногда были одинаковы (в Хотмыжске всем категориям населения — казакам, стрельцам, пушкарям и даже детям боярским — были даны стандартные участки 7×14 саженей. Особой правильностью планировки, как отмечал Л. М. Тверской, отличались города, построенные украинскими переселенцами (например, Ахтырка, возведенная в 1654 г. близ Белгородской черты «черкасами» под руководством воеводы Л. Камынина, и «черкасами» же поставленный в 1652 г. Острогожск. Это было опосредованным воздействием приемов западноевропейского градостроительства. Впечатлению «регулярности» способствовало и единообразие жилой застройки, скажем, в «Строельной книге г. Орлова» чаще всего упоминается «изба новая трех сажен» с поветью и клетью, и только в нескольких случаях — у церковнослужителей и отдельных детей боярских перечисляются конюшня, баня и изба «четырех сажен».

Одним из наиболее крупных и интересных в градостроительном плане городов Белгородкой черты был основанный в конце XVI в. Воронеж Сведения о его первоначальном виде содержатся в «Дозорной книге» 1615 г. В это время городская крепость была рубленой и располагалась на берегу реки Воронеж. В плане она представляла собой неправильный четырехугольник с периметром около 130 саженей, т. е. была очень невелика: внутри нее из-за недостатка места не было ни жилья, ни осадных дворов, и даже соборную церковь предполагалось вынести наружу. Однако при этой маленькой крепости находился большой гарнизон — 666 дворов служилых людей. Эти дворы были надежно защищены второй линией укреплений стоячим острогом на засыпанных землей тарасах с 25 башнями; за острогом проходил ров, а за рвом стояли надолбы.

Воронеж. Общий вид города. Гравюра XVIII в.

Белгород — главный город Белгородской черты, ее административный центр— отличался значительными размерами; по описанию городов черты 1668 г. белгородская крепость имела периметр около 650 саженей, а три стены примыкавшего к ней с запада острога протянулись более чем на 1350 саженей. Таким образом, по длине укреплений Белгород превосходил Воронеж более чем в два раза, а по площади почти в пять раз. Соответственно более репрезентативной была и композиция города.

Белгород. План города и Засечной черты. Чертеж начала XVIII в.

Особенностью Белгорода было то, что острог мыслился как непосредственное продолжение и неотъемлемая часть крепости; укрепления их были однотипны, а передняя стена крепости одновременно служила задней стеной равного ей по ширине острога. При этом собственно крепость образовывала «задний» фасад города, а передним, к которому подходила дорога от Корочи, выходившим на Северский Донец, служила передняя стена острога. В крепость был вынесен культовый центр — городской собор и двор митрополита, за которыми располагались хозяйственные постройки. Административный же центр (государев двор, приказ, тюрьма, таможенный и кружечный дворы) и городской торг размещались в остроге: первый в юго-восточной его части, близ крепости, а второй — в юго-западной, между двумя главными дорогами, соединявшими с городом все слободы (кроме Стрелецкой). При этом острог изобиловал культовой застройкой: по описанию города 1678 г. в нем стояло девять церквей и два монастыря, т. е. по церкви на каждые 30 — 35 дворов, располагавшихся в остроге. Такой большой удельный вес культовых зданий объяснялся тем, что ни одна слобода, кроме Стрелецкой, не имела своей церкви; таким образом, слободское население числилось в приходах острожных церквей, что еще более повышало значение «острожной» части в жизни города и давало ей перевес над крепостью. Роль крепости, наоборот, была незначительной: она сообщалась с городом только через острог, куда выходили ее единственные ворота, а дорога, пролегавшая по ее территории, вела только к митрополичьему двору и собору, т. е. не могла служить главной городской магистралью. Интересно, что ворота между крепостью и острогом были отмечены башней с часами — уникальный случай для городов Белгородской черты. В. П. Загоровский справедливо связывает появление часов с желанием подчеркнуть значение города как административного центра черты.

Белгород. Планы крепости начала XVIII в.

Композиция города со всех сторон открывалась целиком, но в совершенно разных аспектах. Наиболее «парадной», как мы уже отмечали, была панорама города из-за Северского Донца, с Корочанской дороги: над низкой застройкой заречных слобод высились стены и башни острога, за которыми виднелись многочисленные церкви и Никольская часовая башня крепостных ворот. С Везелки город последовательно раскрывался по продольной оси: Стрелецкая слобода — крепость с расположенным почти в центре собором — острог с церквами и монастырями (оба монастыря были расположены именно у этого фасада) — слободы за Донцом. Панорама со стороны Болховецкой дороги была наименее богата, но также довольно любопытна: здесь к крепости, зрительно разрезая ее на две части, примыкал земляной вал. Церкви Стрелецкой слободы стояли у самого фасада крепости, внося разнообразие в композицию и служа как бы связующим звеном между жилой застройкой и крепостными башнями.

Сложность и многоаспектность композиции Белгорода, как было сказано выше, объяснялась его исключительным значением как главного города Белгородской черты. Однако и сравнительно «типовые» решения рядовых городов имели много индивидуальных особенностей и сильно отличались друг от друга. В качестве примера можно привести Верхний и Нижний Ломов, расположенные у северной оконечности Белгородской черты на реке Ломов и возведенные одновременно в 1635 г.

Обе крепости имеют практически одинаковые размеры и очертания, одинаковое число, расположение и форму башен, одинаково поставлены по отношению к реке; в обеих по две церкви (совпадает даже посвящение одной из них — Воздвиженская) и обычный набор остальных построек; в каждом городе близ крепости стоит девичий монастырь; обе крепости равномерно окружены слободами с трех сторон, а главной осью той и другой крепости служит продолжение Московской дорога.

Нижний Ломов. План 1740 г.

Верхний Ломов. План середины XVIII в.

Кроме того, Нижний Ломов в отличие oт Верхнего имеет четко выраженный «парадный» фасад со стороны Московской дороги. Эта дорога проходит через отдельно стоящую проезжую башню — как бы преддверие города; трасса ее, отмеченная двумя приходскими церквами, ведет к общественному центру юрода, полностью развернутому перед крепостным фасадом: слева or дороги находится торг, справа — кабак и таможня, за которыми возвышаются стены и здания девичьего монастыря. Расположение монастыря представляется очень удачным: обнесенный стеной, прямоугольный в плане, он как бы повторяет (и предваряет) ансамбль крепости, который от такого соседства выигрывает в масштабности и силе производимого впечатления. При том противоположный фасад крепости также не выглядит «задворками»: близ него поставлены две приходские церкви.

Валуйки. План 1740 г.

В целом в планировке, застройке и композиции городов Засечной черты можно отмстить следующие особенности.

1. Поскольку все эти города строились как крепости и главной их функцией была оборонительная, население городов состояло почти исключительно из служилых людей. Во многих городах вообще не было посадского населения: оно появлялось лишь в сравнительно крупных городах, ставших центрами ремесла и торговли, но и там было незначительно.

2. Во всех «украинных» городах безусловным планировочным и композиционным центром города была крепость; ее доминирование было выражено сильнее, чем в «береговых» и тульских городах, поскольку при одновременной разбивке всего города на местности крепость с самого начала учитывалась градостроителями как ядро города и главный градообразующий фактор.

3. Вследствие этого трассировка посадских улиц гораздо более зависела от расположения и конфигурации крепости: во многих городах черты ясно читается прямоугольная сетка улиц, идущих перпендикулярно или параллельно крепостным стенам и валам.

4. Значение торга как самостоятельного центра но сравнению со старыми городами невелико; иногда торг даже располагался в крепости, а не у ее стен, что приводило к полной моноцентричности градостроительного решения.

5. Сравнительно невелика и композиционная роль дополнительных доминант (в основном посадских храмов). Они также безусловно подчинялись ансамблю крепости с расположенным внутри нее городским собором.

6. В планировке белгородских городов наличествуют черты регулярности, что объясняется единовременностью разбивки новых поселений с регламентацией размеров дворовых и огородных участков и учетом в ходе разбивки наличия регулярной крепости в качестве городского ядра.

Белгородская черта, строительство которой завершилось в 1653 г., имела важное значение для внешней и внутренней политики России. Она позволила закрыть русские земли от татарских набегов, заселить обширные южные районы и подготовиться к войне с Польшей за Украину в 1654-1667 гг.; в отличие от Смоленской войны 1632-1634 гг. южный фланг русских войск был надежно защищен новопостроенной чертой.

Возведение Белгородской черты создало благоприятные условия для дальнейшего освоения южных окраинных земель, за которыми вскоре закрепляется название Слободской Украины. Этому процессу способствовал также хлынувший на восток с 30-х годов XVII в. многотысячный поток украинских переселенцев с соседних, захваченных Литвой и Польшей территорий. Сложившаяся ситуация была гибко использована правительством для создания новых укрепленных районов на пути крымцев и ногаев к центральным районам страны. Понимая, что строительство новых крепостей и укрепленных линий потребовало бы ослабления уже созданных оборонительных систем, государственные органы всячески способствовали переселению на свои южные и юго-западные границы украинцев. Вновь прибывшее население пользовалось многочисленными «жалованными» привилегиями: получало значительные наделы земли, освобождалось от налогов и податей, пользовалось правом заимочного владения различными угодьями. Одной из главных привилегий, оставленной для украинских переселенцев, было традиционное казацкое самоуправление на полковой основе. В 50-х годах XVII в. на территории Слободской Украины были образованы четыре полка — Острогожский, Сумской, Ахтырский и Харьковский. В начале 70-х годов XVII в. формируется Балаклейский полк, присоединенный в 1677 г. к Харьковскому, а к 1685 г. был создан новый, Изюмский полк.

В короткие сроки южнее Белгородской черты сосредоточилось население, состоявшее из выходцев с Поднепровья, Полесья, Подолии, Волыни. Часть поселян составляли «переведенцы» из центральных районов России и боярские дети. Приток населения на «пустопорожние» земли создавал условия для возведения новых и расширения существующих городов и слобод. За полстолетия на территории слободских полков было основано свыше трехсот различных поселений. В 1654 г. мужское население Слободской Украины составляло более 80 тыс., а общее число жителей около 200 тыс. чел., из которых 15% приходилось на долю горожан. Это было примерно в пять раз больше, чем в среднем по европейской части России. К середине 50-х годов XVII в. были возведены такие крупные города-крепости, как Чугуев, Сумы, Ахтырка, Лебедин, Харьков, восстановлен Царев-Борисов, основаны Маяцкий городок, Тор (Соленый) — центр добычи соли.

Коломак. План середины XVIII в.

Изюмская крепость. План 1775 г.

Наряду с практикой автономного размещения крепостей в пограничных районах, входивших в состав Белгородского разряда, появилась новая форма создание линий из нескольких городов под руководством местного полкового старшины. Так сложилась линия, включившая в себя Харьков, Олышаны и Валки. В 60—70-х годах XVII в. атаман Яков Черниговец с разрешения белгородских воевод возводит «на татарских бродах» по Северскому Донцу города Бишкин Лиман, Андреевы Лозы, Балаклею, Савинский, Изюм. Аналогичная линия обозначилась в это же время вдоль реки Мжи: Змиев, Соколов, Водолага, Валки. По реке Мерле строятся Колонтаев, Краснокутск, Богодухов. Цепочки городов были развернуты своим фронтом к главным неприятельским путям и окаймляли гигантскую территорию междуречья Северского Донца и Оскола, клином выдававшуюся далеко на юг к Царево-Борисову — древнейшему русскому городу на южном пограничье.

Земли слободских полков, выполнявшие первоначально роль своеобразного военного плацдарма, к концу третьей четверти XVII в. приобрели заметное значение для экономики России, войдя в число основных районов поставщиков хлеба. Значительное развитие на Слободской Украине получили цеховое ремесло н торговля. На крупнейшие Харьковские и Сумские ярмарки приезжали не только русские купцы, но и купцы из Шлёнска, Гданьска, Лейпцига, нежинские греки. Развивалось производство селитры. В царских угодьях, занимавших часть слободских земель, выращивались виноград, арбузы, размещались пасеки и «государевы ловы». В 70-е годы XVII в. поселения края оказались в особой опасности в связи с русско-турецкой войной, когда союзники Турции крымские татары особенно активно стремились вторгнуться в пределы России. Для их защиты русское правительство решило прибегнуть к испытанному способу: строительству новой сплошной линии укреплений за Белгородской чертой.

В 1678 г. возник проект сооружения сравнительно небольшой по протяженности укрепленной линии Усерд — Полатов —Новый Оскол, которая усилила бы тот участок Белгородской черты (Усерд —Верхососенск — Новый Оскол), где татары дважды «проламывали» земляной вал и прорывались на русскую сторону. Однако, когда уже был отсыпан участок вала от Усерда до Полатова, этот план был изменен: из чисто местного мероприятия новое строительство превратилось в сооружение 530-киломстровой оборонительной черты, протянувшейся по рекам Валую, Осколу, Северскому Донцу и Мже до верховий Коломака.

Организация нового строительства практически не отличалась от примененной па строительстве Белгородской черты. Руководителями были назначены воеводы II. В. Шереметьев (которого сменил II. II. Хованский), А. С. Опухтин, Г.И. Косагов. Активное участие в строительстве принимали казаки Харьковского полка под предводительством полковника Григория Донца. Основные работы были произведены в 1679 — 1681 гг. Укрепления черты, получившей название Изюмской, прошли через возведенные ранее линии городов на Мже и Северском Донце и включили поселения на Осколе. Это позволило в условиях военного времени практически за два строительных сезона создать крупный фортификационный комплекс, в состав которого входило 20 городов и укрепленных слобод, расположенных на расстоянии 20—30 км один от другого. По характеру укреплений Изюмская черта была аналогична Белгородской. К новшествам можно отнести устройство зубцов (остроконечных выступов) вместо городков-бастионов на Полатовском валу. Зубцы стратегически были менее выгодны, чем бастионы, поскольку не давали возможности вести круговой обстрел: применение зубцов было вызвано спешностью строительства, так как возведение бастионов требовало больших затрат времени и рабочей силы. Любопытно также использование гидротехнических сооружений: так, на реке Коломак была устроена плотина, повысившая уровень воды у города Высокополья. В состав черты были включены обследованные еще в 1636 г. белгородским воеводой А. Тургеневым древние «валки», перегораживавшие Муравский шлях — основной путь татарских набегов. Важное значение при строительстве Изюмской черты уделялось равномерности заселения всех ее участков, вплоть до принудительного переселения «сведенцев» на малопригодные в хозяйственном отношении земли. В результате фортификационно-градостроительной деятельности во второй половине XVII в. южнее Белгородской черты складывается новый, плотно заселенный район, отличавшийся рациональной системой размещения поселений, базировавшейся на групповом расселении вокруг полковых городов и полосовом — вдоль засечных линий.

Историческая ситуация, возникшая на южных границах Русского государства к середине XVII в., и последующее воссоединение Украины с Россией способствовали слиянию тенденций, утвердившихся в русском и украинском градостроительстве. Многие города за Белгородской чертой, а некоторые и в ее пределах возводились украинскими переселенцами под руководством присылаемых правительством воевод. Так, для строительства в 1638 г. города Чугуева был прикомандирован со служилыми людьми Максим Лодыженский, поставивший вместе с переселенцами с Правобережной Украины первый Чугуевский острог. Острог Харьковской крепости возводился в 1655—1656 гг. группой беженцев из Заднепровья по чертежу Чугуевского воеводы Григория Спешнева, а затем перестраивался воеводой Воином Сслифонтовым. Отдельные города строились русскими ратными людьми: в 1656 г. отрядом под командой воеводы II. Ржевского была заложена первоначальная крепость города Змиёва. В ряде случаев города возводились по инициативе и под руководством предводителей украинских переселенцев, в частности упоминавшиеся шесть крепостей по Северскому Донцу, а также Печенег, Лебедин и др.

Города Слободской Украины имели двойное назначение: они служили убежищами для бежавшего от польско-литовских панов населения и были пунктами обороны южных и юго-западных рубежей Русского государства. Укрепления большинства городов имели двух- или трехчастную структуру. В Валках «подле острогу» находился маленький городок «для осадного времени». Внутри укреплений Золочева — «маленький острожек», Змиёва — «земляной городок». В описании Балаклеи упоминаются: «малый городок», «большой город» и «посад». Аналогичную структуру имели Сумы, Лебедин. Из трех частей состояли также укрепления Изюма. Как и в украинских городах Поднепровья и Левобережья, «малый городок», или «замок», был фактически цитаделью, выполнявшей оборонительную функцию. Здесь размещались пороховые погреба, воинские припасы, изредка амбары и склады зажиточных горожан. Площадь цитадели в зависимости от общих размеров юрода составляла от 0,2 га (Золочев) до 3,2 га (Изюм) и занимала либо один из внутренних углов крепости, либо примыкала снаружи к ее пряслу или углу. Крепость с цитаделью была не только более надежным оборонительным сооружением, но и обеспечивала большую оперативность при возведении нового города. Строившееся на первом этапе небольшое укрепление давало возможность под его прикрытием сооружать в более спокойной обстановке основную крепость.

Функции крепости или «большого города» были значительно шире. В нем размещались соборная площадь, торговые лавки, военно-административные учреждения, двор воеводы. Здесь же помещалось значительное число жилых кварталов. Размеры территории, занимаемой «большим городом», составляли: в Лимане, Балаклее, Савинском — около 3,5 га, в Змиеве, Лебедине, Сумах — 15,4—17 га, в Изюме — 28,6 га.

В таких городах, как Сумы, Лебедин, Новая Водолага, Балаклея, помимо «малого города» и «большого города» существовали еще и укрепленные посады. Однако посад слободского города не составлял особой социально-административной единицы, а представлял собой лишь дальнейшее распространение поселения за чертой крепости. Размеры посада могли как превосходить по площади городскую крепость (Сумы), так и уступать ей (Лебедин).

Панорама города Сумы в XVIII в.

Панорама Харькова в XVIII в.

Положение городов относительно Засечной черты накладывало отпечаток на их главные функции, что находило отражение в особенностях планировочной организации городской территории. Города, которые возводились «на черте», входили в систему укреплений главного оборонительного рубежа в качестве взаимосвязанных звеньев. Чаще всего они размещались у татарских «перелазов» — бродов через реки. Их задача, как и задача всей линии, была не дать врагу прорваться к центральным районам страны. Такие города, как правило, были вытянуты вдоль берега реки и имели планировочную структуру нецентрического типа, что наиболее полно отвечало не только задачам обороны, но и характеру функциональных связей в заселенной полосе вдоль черты. Примером может служить Изюм, бывший крайним южным укреплением Изюмской черты, которая в этом месте резко меняла направление и переходила с левого берега Северского Донца на правый. Вместе с ней реку пересекала и шедшая вдоль укреплений дорога, которая соединяла сторожевой городок Изюм-курган на левом берегу и крепость Изюм на правом. Между старым городком и новой крепостью возникли объединенные мостом прибрежные слободы. В результате территория города получила вытянутую форму, складывавшуюся из последовательно расположенных по обеим сторонам реки частей. При этом главное оборонительное сооружение крепость с цитаделью замыкало город с южной, наиболее опасной стороны.

Города «в черте» находились под прикрытием укреплений и крепостей главного рубежа и играли роль их внутренних дублеров. Большинство из них также располагалось на бродах под прикрытием рек, составляя как бы вторые оборонительные линии, что способствовало развитию планировочной структуры, аналогичной городам «на черте». Так, города Краснокутск и Богодухов, входившие в группу крепостей по реке Мерле, получили линейную планировку в виде одной-двух параллельных улиц, связывавших крепость и расположенные по обеим ее сторонам слободы. Меньшая по сравнению с городами «на черте» опасность нападение противника позволяла населению занимать выгодные в хозяйственном отношении береговые участки на довольно большом удалении от крепости. В результате протяженность городов «в черте» была весьма значительной и во много раз превышала размеры крепости.

В ходе строительства городов за Белгородской чертой происходят значительные изменения в конструкциях городских крепостей. Деревянные укрепления постепенно заменяются деревоземляными, а в 70—80-х годах XVII в. преимущественное распространение получает тип крепости с невысоким острогом по валу, что особенно проявилось в ходе строительства городов Изюмской черты. Так, в 1681 г. земляным валом был окружен Новый Перекоп. Вместо традиционных проезжих башен сквозь вал здесь «в проезжих воротах рублены иструбы». Повсеместное распространение получают раскаты земляные сооружения бастионного и реданного типов, редуты, «земляные башни». Наряду с угловыми раскатами на прямолинейных участках городских валов появляются реданы (Змиев, Изюм). Все это свидетельствует о том. что такие фортификационные приемы, как бастионный и полигональный фроны, получившие широкое распространение в русском оборонительном строительстве в первой половине XVIII в., были постепенно подготовлены всем ходом развития крепостного строительства на юге Русского государства.

Засечные черты на юге Русского государства в 50-80-е годы XVII в.

Завершение строительства Изюмской черты как бы подвело итог мероприятиям русского правительства по охране южных границ в XVII в. Теперь русские земли были надежно защищены тремя мощными рядами укреплений — Тульской, Белгородской и Изюмской чертой, представлявшими собой как бы несокрушимые дамбы, о которые должны были разбиваться полны татарских набегов. Их мощь была даже несколько гипертрофирована — в литературе отмечалось, что татарской коннице успешно могли бы противостоять и более слабые укрепления, в го время как все три черты были рассчитаны на использование противником артиллерии, отсутствовавшей у татар. Однако русское правительство в данном случае проявило разумную дальновидность, возводя укрепления с применением новейших достижении западно-европейской фортификации, чтобы в случае русско-турецкой войны они могли бы выдержать осаду турецкой армии. Огромные по протяженности оборонительные линии самым наглядным образом выражали силу и мощь Русского государства; строгая организованность и регулярность их укреплений противостояли окружающей степи, как разум — стихии, как сила, одухотворенная мыслью и волей,— силе слепой и неразумной. Можно смело сказать, что такой размах военно-инженерной и градостроительной деятельности не имеет аналогий в практике других европейских государств.

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Источник