В Оренбурге освятили самый большой церковный колокол
В строящемся храме в честь преподобного Пимена Угрешского в районе Малой земли митрополит Оренбургский и Саракташский Вениамин провел чин освящения «Благовеста» и всего трезвона из 14 колоколов.
В тесно застроенном 17-ти этажками микрорайоне «Малая Земля» с сентября прошлого года ведется строительство храма. За уникальными колоколами для звонницы митрополит Вениамин лично ездил в Подмосковье.
Вениамин, митрополит Оренбургский и Саракташский
Мне приходилось заказывать в Москве, в Жуковском. Звук у большого колокола очень хороший.
Масса самого большого колокола — Благовеста 3,5 тонны он отлит из специального сплава, а всего в звоннице будет 14 колоколов. Колокола неоднократно митрополит окурил кадилом и обрызгал святой водой. За церемонией пристально следили прихожане и просто местные жители.
Алексей
Я не верующий. Пришел, потому что интересно. Красиво очень.
Валентина
Рада, что храм будет во дворе. Молодежь будет ходить.
Мы и не мечтали о таком.
Строительство храма идет, как говорится, всем миром. Митрополит Вениамин, общаясь с прихожанами, даже пошутил.
Вениамин, митрополит Оренбургский и Саракташский
Хожу по Москве, побираюсь. 3 женщины пожертвовали большую сумму. Одна – тысячу рублей, две – по 500. Будет самый большой храм в области.
Храм площадью тысяча квадратных метров, одновременно может принять до трех тысяч прихожан. Пока в нем строительные леса.
Прораб
Самый большой купол в Оренбуржье. Больше таких я не строил.
Купол диаметром 18 метров возвысится на тридцати метровой высоте. Ровно через год строители и духовенство обещают сдать культовый объект с росписями и иконостасом под ключ.
Василий Артамонов, директор строительной компании
Котлован в прошлом сентябре выкопали. Осталась работа по кирпичной кладке. Потом ставим большой купол, и на следующий год в это же время откроем.
Храм строится в честь преподобного Пимена Угрешского — известного целителя. А здоровье Оренбуржцам не помешает.
Вениамин, митрополит Оренбургский и Саракташский.
Он исцеляет, особенно тяжкие недуги, которые бич нашего времени, а в Оренбурге многие страдают онкологией. Пимен – молитвенник. Многие получали исцеление. Об этом свидетельствует много записей тех, кто исцелился. Я передам храму часть мощей Пимена, что бы люди исцелялись.
Освященные сегодня колокола в звонницу установят на следующей неделе. А их переливы горожане услышат через год.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге
Группа православного прихода строящегося храма прп.Пимена Угрешского и действующего храма иконы Божией Матери «Воспитание» Оренбургской Епархии Русской Православной Церкви (Московский Патриархат)
Духовенство храма:
Показать полностью.
Иерей Илья Степанов
Иерей Антоний Фёдоров
Иерей Артемий Чирков
В нашем храме проводятся Таинства Крещения и Венчания.
По всем возникающим вопросам обращайтесь в церковную лавку, в сообщения или обсуждения группы.
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
протоиерей Алексей Ким
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
У нас трагедия произошла: пришли к нам в храм муж и жена, девочка у
них пятнадцатилетняя. Шагнула с третьего этажа, решила своих
родителей попугать, кто-то ей сказал по интернету, что с третьего
этажа если прыгнуть, ничего не случится: сломаешься, ушибешься, а так
останешься жива. Она умерла тут же, на месте, разрыв печени. А
Показать полностью.
господа современные психологи говорят, что никакого послушания быть
не должно, ибо послушание всегда связано со словом «нельзя», «хорошо» и «плохо».
Ведь вообще-то воспитание – это очень просто, научить ребенка
отличать хорошо и плохо, добро и зло, и следовать добру, вот и всё
воспитание. А психолог говорит, нельзя говорить «нельзя». Но это же
невозможно, рано или поздно всё равно придется сказать ему «нельзя»,
а у него сразу, у бедного, истерика, ибо он не привык к стрессам
такого рода. А все почему? Не знают люди христианской антропологии,
не понимают, как человек устроен. Ребенок услышал вдруг «нельзя» и
шагнул в окно.
Никак не обойтись без детского послушания. Мне Ванька мой, когда
маленький был, полуторагодовалый, ляжет на руку и спрашивает: а
почему дети должны родителей слушаться? Полтора года козявке, а этот
вопрос волнует. Я говорю, Ванюш, понимаешь, родители они взрослые,
они умные, заботятся о тебе, чтобы с тобой ничего не случилось. Но
какие мы умные? Бываем очень даже глупыми, вранье же получается! А
объясняешь с точки зрения якобы здравого смысла.
Но вообще-то лучшее объяснение, что это заповедь Божья. Это же первая заповедь с обетованием, первая заповедь после заповедей в отношении Бога: «Чти отца и матерь, и благо тебе будет, и долговечен будешь на земле». Это залог жизни для человека».
— Когда наступает пора сказать, что хватит ребенку слушать родителей?
— Никогда. Я думаю, даже когда родители умерли и дети за них молятся
– это тоже послушание своим родителям. Они говорят, вот я помру, ты
молись обо мне. А они говорят, да папа, да мама, будем молиться. Это
послушание? Послушание детей, и молитва очень нужны родителям, даже в той жизни».
прот. Михаил Шаталов
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
Где ты, Адам? Официальный сайт фильма
denpeirazei.com
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
«Не сотвори себе кумира»
Отличительной чертой моего поколения было то жертвенное отношение к детям, когда, отказывая себе во многом, всё лучшее отдавали детям. Мы научились этому от наших родителей. В годы послевоенного голода моя мама ела кожуру от картошки в мундире, оставляя картофель детям.
Показать полностью. А мама моей однокурсницы, вдова с нищей зарплатой, всю жизнь питалась постным борщом, чтобы скопить на кооператив для дочки. Дух жертвенности передавался из поколения в поколение, но без веры в Бога извращался и мельчал. И если некогда мамы спасали нас от голода, то наши дети уже не знали ни голода, ни Бога, и жертвенность приобрела теперь такой вид.
Однокурсница нервно пересчитывает копейки, покупая для сына на рынке двести грамм первой дорогой клубники. «Кушай, сынок, — говорит она дома. — Тебе витамины нужны». А сынку девять лет, круглый отличник, но оставить для мамы хоть ягодку — совести нет. «С тех пор как родился ребёнок, — вздыхает моя однокурсница, — я вкус фруктов забыла».
Так вот, о фруктах. Однажды после литургии меня пригласила на обед молодая православная семья, где было двое детей. Через горкомовский буфет я достала дефицит — два апельсина. Апельсины в те годы были редкостью, их ели в основном «слуги народа», так что это был хороший подарок. За обедом я выложила апельсины перед детьми: «Вам». Но апельсинами, к моему возмущению, стали лакомиться родители. Правда, съели по дольке и угостили детей.
Но расскажу о детях. Трёхлетняя Анечка с братиком Алёшей причащались в тот день и слушали службу с таким вниманием, что, казалось, забывали дышать. Детей-причастников в храме было много, стояли они тихо. Но один малыш, как муха, зудел: «Хочу чаю! Хочу супа! Ку-ушать хочу!» Утихомирить малыша смогла только Анечка, сказав ему строго: «Хочешь быть христианином — терпи». А потом повела его за руку причащаться, воздыхая в подражание маме: «Ох, горе моё! И как вас растить?»
И ещё немного об Анечке. В конце обеда прибежала соседка и сказала, заплакав: «Иван опять пропал. Не поможете, а?» У Ивана после контузии, объяснили мне, случались такие приступы беспамятства, что, выйдя из дома, он мог заблудиться. Отправляясь на его поиски, родители сказали девочке: «Анечка, помолись. Дядя Ваня пропал». Анечка, перекрестившись, прошептала что-то и стала играть с куклой, напевая: «Не пропал, не пропал, в нашем садике упал». Отец тут же вышел в сад и нашёл там упавшего Ивана. Что это — детская прозорливость? Но стоило мне заговорить об этом, как отец, возмущаясь, запротестовал: «Какая прозорливость? Они же младенцы. Разве можно им доверять? Хотя, конечно, бывают случаи, когда молитву младенца слышит Господь».
Вот какой случай был с маленьким Алёшей. Его крестили в три с половиной годика. Алёша был в таком восторге от мысли — у него теперь есть Ангел-хранитель, что изводил вопросами мать:
— Мама, а с Ангелом можно разговаривать?
— Мама, а с Ангелом можно поиграть?
— Мамочка, а где сейчас мой Ангел-дружочек? Ну пожалуйста, покажи!
Мать в это время вынимала пирог из духовки и, ожёгшись о противень, сказала в сердцах:
— Вот пристал: «покажи, покажи». Проси у Господа. Он всё может. А я что могу тебе показать?
Алёша молча постоял перед иконами и убежал играть в сад. К обеду он вернулся с новостью:
— А ко мне дядя с крыльями приходил.
— Какой дядя с крыльями? — опешил отец.
— Хороший. Мы так весело играли и разговаривали.
— Дядя, — говорю, — ты такой высокий, выше крыши. Достань мне, пожалуйста, яблочко с яблони, а то папа не может достать. Он достал. Вот!
И Алёша положил на стол большое румяное яблоко, хорошо знакомое всем. Яблок в саду давно уже не было. Но всю осень на вершине старой яблони, переросшей дом, красовалось это румяное яблоко, и Алёша просил достать его.
Папа лазил с лестницей — не достал. Мама сбивала палкой — не сбила. А пришёл хороший дядя с крыльями и дал яблоко малышу.
У детей всё просто. По чистоте сердца они, возможно, и Ангелов видят, а душа ещё не искалечена злом. В дневнике иеромонаха Василия (Рослякова), убиенного на Пасху 1993 года, есть такие слова о разрушительной силе зла: «Действия лукавого направлены на разрушение Божественного строя, порядка жизни, то есть на разрушение красоты и премудрости. Потому что Божественный строй (иерархия во всём, послушание по любви) — это и есть премудрость и красота, совершенство и полнота».
К сожалению, дети неверующего «раскованного» поколения — это деревья, растущие корнями вверх и не ведающие той Божественной иерархии, когда превыше земли — небо, а превыше земного — Бог. У них уже в крови — так воспитали — что превыше всего самолюбивое, обидчивое, кричащее «Я!»
Прошлого не вернёшь, но больно за ближних. Сколько жертв было принесено ради детей, и всё для того, чтобы сын-студент кричал на мать-пенсионерку: «Не смей одевать меня в эти плебейские дешёвые вещи! Если ты нищая, то зачем родила?» А сын известного правозащитника, боровшегося всю жизнь за права человека, но против Бога, разговаривает с больным отцом так: «Захлопни пепельницу, козёл!» Однажды спьяну он избил отца, а тот плакал, как младенец: «За что? Я купил ему квартиру, машину. Я всем жертвовал ради него!»
И ещё раз о жертвенной вере неверующих или о заповеди «не сотвори себе кумира». По законам царской империи потомственным купцам в третьем поколении жаловали личное дворянство. Но случалось такое крайне редко, и вот почему. Если первое поколение отважно пересекало моря и без устали трудилось для блага детей, то следующее поколение проматывало капиталы отцов в безумных кутежах, вырождалось, спивалось, стрелялось.
После крещения я по наивности даже думала, что Господь дал заповедь «не сотвори себе кумира» именно из сострадания к детям. Господь ведь жалеет наших деточек, а кумиры нежизнеспособны.
Из книги Нины Павловой «Михайлов день»
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
Не такие священники
Всем нам знакома православная поговорка: «Где просто — там ангелов со сто». Однако достичь этой ясной, Христовой простоты в церковной жизни ох как непросто, к ней приходится идти сквозь сложности.
Показать полностью.
Как в той сказке принцу приходится продираться сквозь чащу, чтоб выйти к замку и поцеловать спящую принцессу — так и человеку, приступающему к таинствам Церкви, приходится продираться сквозь оплетшие их, как сорняки, условности и мнимости, предрассудки и суеверия, нажитые на приходах десятилетиями…
Часто все эти сложности и непонятности рождаются с пылу с жару прямо в голове прихожанина, особенно — голове новоначальной.
Был как-то случай: молодой человек, прихожанин, пожаловался, что у него с девушкой трудности — не может никак начать исповедоваться. Когда пришли они вместе, и мы стали разбираться, оказалось, что девушка и верующая, и грамотная, и Евангелие читает, и молится усердно, вот только никак не может священника выбрать, которому исповедоваться…
«Не такие» они все какие-то.
Одного она встретила на рынке в светской одежде, второй слишком молод и на старца не похож, третий в разговоре вместо духовного совета и цитирования св.отцов ей анекдот рассказал, четвертый музыкой увлекается, а батюшке это недолжно… Не выглядят они как священники.
На мой вопрос, как же именно, по ее мнению, должен выглядеть «настоящий» священник, девушка описала мне собирательный образ старца, почерпнутый ею из житий святых. Когда я в ответ говорил девушке о том, что Церковь — не инкубатор, а семья, что она объединяет в себе людей самых разных, что люди и не должны быть одинаковыми, что Бог любит нас, священников или мирян, не за наш статус или функции прежде всего, а за нас самих, и что внешний вид далеко не всегда соответствует внутреннему, хоть в Церкви, хоть в миру, она слушала меня, широко распахнув глаза, видно было, что слышит все это впервые.
Мы говорили с ней долго. До чего-то она доросла, чтоб понять, до чего-то еще нет. Нет, убеждать ее в чем-то, чрезмерно «грузить» тем, что ей пока не по силам, принуждать — я не стал, но информацию к размышлению предоставил, и она ушла, задумавшись… Впоследствии она еще какое-то время ездила по храмам, потом наконец нашла «своего» батюшку, стала регулярно исповедоваться и причащаться, и верю, что у нее все сложилось хорошо, что она нашла свое место в Церкви Христовой.
Как разграничить — и как сочетать в деле исповеди душевное и духовное?
Всё очень просто: не терять связь со Христом. Помнить, что всё своё, в том числе все свои грехи — мы несем к Нему, а не к священнику. Однако и без священника в этом деле не обойтись, просто потому, что Церковь — семья, и дети в ней разные: одни младенцы и питаются пока только молочком, сидя на ручках, а другие могут и взрослую пищу есть, и старшим помогать.
Одни могут исповедоваться любому священнику, невзирая на его внешность, на приязнь-неприязнь к нему как к человеку, понимая, что каются Богу, и исповедоваться умело, называя только грехи как болячки, от которых надо избавиться, не пускаясь в пространные объяснения и разговоры, не испрашивая советов, иным словом, отделяют исповедь — и беседу «по душам» (иногда с нею путают то, что в монашеской литературе называется «откровение помыслов»), вот такая беседа может быть как раз именно с близким батюшкой.
А другие как малые дети, без батюшки не могут, для них личность священника имеет большое значение, и сурово им пенять на «недуховность» нельзя, они еще малы….
Другое дело, что малыш должен расти, и батюшке надо следить, чтоб духовное чадо не особо засиживалось на ручках, норовя пересесть на шею, надо учить его взрослеть, ходить своими ногами, показать ему путь от батюшки — ко Христу, к единому на потребу.
Так что выбирать ли себе батюшку для исповеди или идти к первому попавшемуся — можно и так, и так. В живой жизни все единообразно и по шаблону не бывает, а что может быть живее жизни в Церкви, живее веяния Духа Святого в ней? Главное — не зацикливаться на вопросе о батюшке. А любить и искать всеми силами — Христа, со всей верой, чаянием, молитвой, на какую способны. Если с этой точки зрения смотреть на сложности церковной жизни, то многие из них разрешаются сами собой. Потому что, как известно, любящему Бога всё споспешествует во благое.
священник Сергий Круглов
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
В борьбе за хлеб, в земной тревоге
Нам суждены удары в грудь.
Но, лишь сойдя с большой дороги,
Мы обретаем правый путь.
Показать полностью.
Все не сбылось, о чем мечтали,
Бредем и мы в толпе калек,
Но чрез утраты и печали
Растет духовный человек.
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
Духовная жизнь – это стремление быть лучше. И если ты воспринимаешь храм, богослужение, исповедь, Причастие так, чтобы ты, лично ты, изменился, то вот тогда Христос по-настоящему будет для тебя Спасителем. Потому что Он только тогда сможет тебя изменить, если у тебя будет желание измениться, будут твои конкретные шаги, пусть хотя бы и маленькие, но шаги. Кто-то сказал однажды: «Сделай один шаг навстречу к Богу, и Он сделает девять навстречу тебе». Первый шаг от тебя, остальные – навстречу!
Церковь – не «Бюро добрых услуг», она существует не для того, чтобы нам было лучше, а для того, чтобы мы стали лучше. И когда человек перестанет это путать, а будет искать Царствие Небесное внутри себя, то все остальное ему приложится.
Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
Димитриевский мужской монастырь г. Оренбург
Храм прп. Пимена Угрешского в г.Оренбурге запись закреплена
Ольга Рожнева Писатель
Отец Илиодор, в миру Юрий Гайриянц, родился в Баку 23 июня 1947 года. Его мама Евгения была в то время офицером – старшим лейтенантом, служила в управлении, в политическом отделе.
Показать полностью.
В 1947 году в Советском Союзе декретный отпуск давали на 35 дней до родов и 28 дней после родов. То есть когда ребенку исполнялось 28 дней – матери нужно было выходить на работу. За прогул, опоздание (более чем на 20 минут считалось уже прогулом) или самовольный уход с работы с 1940 по 1951 год следовала уголовная ответственность. Запрещалось также самовольное увольнение и переход на другое место работы без разрешения начальника или командира: время было послевоенное, суровое.
Бедная молодая женщина, мама Юры, разрывалась между младенцем и службой. Помогала соседка, да что с чужого человека взять: лишний раз не подойдет к ребенку. К счастью, приехала мама Евгении – глубоко верующая бабушка Мария, о которой позднее отец Илиодор говорил: «Она вымолила весь наш род».
Первым делом бабушка понесла слабенького двухмесячного внука в церковь и окрестила его в честь великомученика Георгия Победоносца. Затем села на поезд и увезла внука с собой – в Кизляр, небольшой городок, основанный в 1735 году как русская крепость на берегу реки Старый Терек. Жили здесь в 1947 году около 25 тысяч человек: большей частью – русские и терские казаки, а также аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, армяне…
Жили они после войны бедно, большая часть домов – деревянные, саманные и турлучные (стены дома из шестов, переплетенных лозой или хворостом и обмазанных глиной), а кирпичные дома – только в центре города. Электричество имелось в учреждениях, население же электрическим светом почти не пользовалось. Вода – из колодца, для тепла – печка. В городе действовали пять школ, а в бывшем женском монастыре размещалась районная больница. Вот таким был городок детства отца Илиодора.
Рос Юра в Кизляре «вольным казаком». Вспоминал позднее: «У меня была шевелюра, как шапка, весь кучерявый, черный, как цыган, и рубашка до колен – военная гимнастерка, а штанов не было. У меня там была деревня. Утром встал: “Эх, Вася, гуляй ветер – в поле дым!” На лошадь – и пошел гонять там всех. На лошади как заскочишь на центральную улицу: “Эх, ребята! Свобода!”»
Мама тосковала по сыну, по возможности приезжала навестить: вот младенцу годик, вот два, три – уедет, а он ее тут же и забудет. Одно утешало: знала, что с бабушкой ее Юрочка – как у Христа за пазухой. Как только малыш подрос и стало возможно оставлять его одного дома, тут же приехала за ним, чтобы забрать с собой в Баку. Отпустили ее со службы только на три дня.
В июне Юре исполнилось семь – осенью в школу. Однако малыш не желал никуда уезжать от любимой бабушки – та уже и уговаривала, и ругалась: «Слушайся мать! Негодник! Хулиган!» Но не тут-то было: он оставался непреклонен и ехать никуда не желал. Мать – в слезы. Наконец уговорили, мороженое пообещали – поехал.
В Баку всё показалось малышу слишком огромным: дома многоэтажные, высокие, арки, магазины. Мама от радости не знает, куда сына посадить, чем угостить, побежала в магазин, накупила еды, конфет. «Сынок, мне завтра на работу надо идти. А ты сиди дома». Утром ушла. Юра по деревенской привычке отправился на улицу, тут же со всеми перезнакомился, привел домой, стал кормить-угощать. Все поели-попили, верх дном перевернули. Мама с работы возвращается: «Ах! Что это?!»
Что делать? В школу только осенью… Стала она его закрывать. Уйдет на работу, а он на балкон, затем по трубе вниз – и уже на улице, целый день по дворам носится. Мама ругаться – он кой-какую одежку в охапку – и на поезд. Без билета, из вагона в вагон – глядишь, до бабушки доедет. В дом проскочит незамеченным, слышит: бабушка ходит, переживает, приговаривает: «Ох уж этот Юрка, как бы не замучил он там мою Женю…» А он тут как тут: «Кто замучил?!» – «Ах, Господи! Юрка приехал!» – «Бабуля, дай покушать!»
Несколько раз такое повторялось: мама увезет, а он снова сбегает. Наконец привык к Баку, к школе, к одноклассникам – остался. Правда, каждую весну ждал каникул – и сразу к бабушке.
После школы Юра пошел в армию, служил с 1966 по 1969 годы в войсках ПВО – противовоздушной обороны – в городе Гвардейске Калининградской области. В те годы населения там было около 10 тысяч человек. Вспоминал потом: «Я служил в России три с половиной года. Мне понравилась Россия, ее природа. Я пропитался этим духом».
Вернулся из армии, учился заочно в московском Всероссийском заочном финансово-экономическом институте, получил высшее образование. Занимался живописью, музыкой. Нужно сказать, что отец Илиодор был очень талантливым человеком: прекрасно играл на фортепьяно, замечательно пел, а еще сочинял стихи и песни (около 200 песен сочинил), талантливо рисовал, писал картины… Уходя в монастырь, он всё это сжег.
В 1972 году 25-летний Юрий работал в Союзе художников, редко бывал дома по своей занятости. Вдруг – телеграмма от мамы: бабушка Мария в тяжелом состоянии. Он – на поезд и по знакомому с детства маршруту – в Кизляр. Приезжает, а бабушка лежит, чуть дышит, вокруг родня: «Врачи сказали: она скоро отойдет…» На это Юра ответил: «Она никуда не отойдет!» Все: «Как это?» А он: «Вот так это!»
Завернул бабушку в одеяло, еще в одно (на улице – январь месяц) – и на руках, так же, как она его когда-то двухмесячного несла, – на поезд: в Баку. Вечером сел – утром на месте. Сразу отправился с ней в областную больницу, к знакомым врачам. Там его, правда, не обнадежили: «Слушай, мы тебя уважаем, но ты извини, тебе не сюда надо…» А за окном кладбище. «Тебе ее нужно туда…»
На такси – и домой. Позвонил знакомой, она анестезиологом работала: «Лида, выручай: бабушку привез больную!» Бабушку на диван, сам – шубу снял, на пол у дивана постелил. Маме сказал: «Вы в другую комнату переселяйтесь, а я тут буду с бабушкой. Она не умрет».
И стали они с Лидой ухаживать за бабушкой, уколы колоть, а главное – растирать ее ледяные руки-ноги: у старушки было нарушено кровообращение. Поят ее с ложечки: вода с медом, вода с лимоном – и растирают. Витамины в уколах, обезболивающее… День, второй, третий…
Приехали сыновья бабушкины (их у нее много было), квартира у сестры небольшая, на третьем этаже, зато двор большой – они палатку-времянку поставили, живут, ждут, чтобы, значит, мать похоронить. Шашлыки жарят.
Вдруг бабушка глаза открывает – смотрит вполне осмысленно. «Бабуля! О! Ты хочешь кушать?» – «Ага! Хочу!» – «Чего хочешь?» – «Пехи» (чеснок, маринованный по-армянски). Юра на балкон вышел и дядьям объявляет: «Похороны отменяются!»
Поехал на базар, нашел домашний пехи, принес бабушке – она глаза открыла, пососала чуть-чуть, и дело пошло на поправку. Весной уже полным ходом обед готовила, посуду мыла. А она очень свою деревню любила. Стала рваться домой. «Подожди немножко, бабуля!» Фрукты для нее, апельсины, гранаты выжимали – витамины ей давали, соки.
Наконец она не выдержала: «Всё. Вези меня на вокзал». Перед отъездом еще его поругала: он после советской школы забыл и храм, и молитвы. Был, как и все, пионером, комсомольцем. «Какой комсомол?! Ах ты хулиган! Негодник!» Уехала. После этого жила еще в полном здравии три года.
«Точно так, как бабуля меня на руках понесла крестить, я ее тоже на руках привез и выходил. Хоть я тогда и неверующий был, но Господь слышит всех. У меня было такое сильное желание бабушке помочь, что и Господь мне помог».
Уже будучи в монастыре, отец Илиодор тосковал по любимой бабушке Марии, а больше всего скорбел, что даже фото на память о ней не осталось. И вдруг ему передают письмо из Кизляра. Открывает конверт – там восемь фотографий бабули. А еще фотография ее могилки ухоженной. Он говорил по этому поводу: «Вот такое чудо Господь явил. То есть Господь слышит каждое движение нашего сердца».
Такая же история произошла у него с фотографиями, когда его рукополагал в диаконы сам Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II – причем рукополагал 4 декабря 1990 года – на оптинский праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Этих фото у отца Илиодора тоже не осталось, и он очень скорбел по этому поводу.
Когда Патриарх Алексий II отошел ко Господу 5 декабря 2008 года, отец Илиодор попросил его: «Святейший, помоги!» Через пару дней приезжает в Шамордино, а там ему передают конвертик. Открывает: пять фотографий, как его рукополагает Святейший Патриарх.
«Это что? Чудо! Это милость Божия. Не успеем мы только подумать – Господь нам дает такие вот знаки милости Своей. Поэтому когда человек унывает – это большой грех. Нам нельзя унывать. Конечно, Господь видит, что я от души прошу и что это полезно для укрепления веры, – значит, Господь подаст. А если человеку не полезно, тогда, конечно, чего тут обижаться?! Мало ли что ты попросил… А если тебе это не полезно?»