Экономика храмостроительства: кто и как платит за духовные скрепы в России
Но, пожалуй, самым животрепещущим вопросом является вполне законное желание людей знать, а на какие, собственно, деньги ведется строительство?
Неоднозначная реакция
Формально, церковь в РФ отделена от государства, о чем совершенно четко написано в Конституции. Именно этот аргумент приводят противники строительства храмов.
Однако, нигде в конституции не написано, что Государство не может тем или иным способом оказывать Церкви материальную поддержку:
Об этом четко написано в Федеральном законе «О свободе совести и религиозных объединениях», за номером 125-ФЗ, вышедшем 26.09.1997г.
Отчего же значительная часть россиян столь отрицательно относится к возведению все новых храмов и готова даже выйти на улицу с протестами против их строительства? Причина есть: слишком напористая политика РПЦ и отсутствие прозрачности в ее финансовой деятельности.
Недавние события в Екатеринбурге подтвердили: весь «сыр-бор» вокруг строительства храма разгорелся исключительно из-за нежелания церкви и властей узнать мнение граждан по поводу места строительства и прислушаться к нему.
На какие деньги строят
Если говорить о государственном финансировании храмостроительства, то СМИ публикуют следующие данные о целях, на которые государство выделяет деньги Русской Православной церкви:
Кроме того, различным религиозным организациям (не только в РПЦ) выделяются целевые президентские гранты.
Меценаты
Некогда в России процветало меценатство: богатые люди, купцы, промышленники, охотно жертвовали часть своих средств на развитие искусства, науки и, конечно, на церковь.
Сегодня эта традиция возрождается: на строительство храмов деньги жертвуют как отдельные богатые граждане, так и целые корпорации. Добровольность этих пожертвований у многих вызывает сомнения, тем не менее, такого рода благотворительность вполне законна.
Всем миром
Да, по сей день существует такой метод сбора средств на новый храм. «Работает» он чаще всего в российской глубинке, где на церковь собирают всем миром.
Как правило, инициатором строительства выступает местный священник, а к нему присоединяются активные граждане. Инициатива последовательно рассматривается в церковных инстанциях, а затем — в гражданских органах власти.
Строительство любого храма должно сплачивать и объединять людей, приносить радость и тепло в их души, а раздражать и разобщать.
Строительство храмов на бюджетные деньги
Оригинал взят у: 
burckina_new в Зачем учиться и лечиться, если можно помолиться?
Зачем учиться и лечиться, если можно помолиться?
Конфликт вокруг сквера в Екатеринбурге поднял важный вопрос финансирования бурного роста числа приходов и храмов, принадлежащих РПЦ и прочим легальным конфессиям в России Путина.
Напоминаю, что с 2000 года в стране появилось порядка 20 тыс. новых православных приходов. Это невероятный прирост сильно смущает на фоне того, что церковь формально отделена от государства и еще больше смущает то, что это происходит на фоне т.н. оптимизации образования и медицины в ходе которой было ликвидировано 27 тыс. школ и 11,5 тыс. поликлиник и больниц. То есть с 2000 года на одну вновь открытую церковь пришлось 1,5 закрытых социальных объекта!
То есть власть считает, что бесплатные больницы и школы россиянкам не нужны, а нужны молельни. Зачем учиться и лечиться, если можно помолиться? Цинизм данной ситуации напрягает любого человека не зомбированного пропагандой.
Тут еще важен аспект финансирования. Откуда деньги на такое активное храмовое строительство? Ведь практически в каждой забытой государством дыре сейчас построен или строится огромный помпезный храм. И стоимость такого объекта на вскидку значительно превышает стоимость строительства школы или поликлиники. Но на школы и больницы у государства денег нет, а на храм почему-то есть?
Так, кто банкует все это безумное храмостроительство? Мы все и финансируем. Яркий пример вчерашняя новость с новой резиденцией патриарха Кирилла под Петербургом:
А есть еще один вид финансирования. Это когда РПЦ возвращают бывший культовый объект, в котором все эти годы был музей, клуб, учебное заведение или даже планетарий. Естественно, что местный бюджет должен для музея, учебного заведения или планетария строить новое здание. Но и это не все: отжатый объект реставрируется и восстанавливается под нужды РПЦ тоже за счет бюджета, т.е. за счет нас с вами. Получается вообще двойная нагрузка на бюджет.
В общем, понятно за чей счет банкет у олигархов и примкнувшим к ним содержанкам от РПЦ, которые активно доят нас через государство и через многочисленных алтушкиных.
Экономика храмостроительства: кто и как платит за духовные скрепы
Людмила Бутузова
Один храм на пять девятиэтажек
Напомним: с 2000 года в стране появилось 20 тысяч новых православных приходов. Этот невероятный прирост сильно смущает, если вспомнить, что церковь формально отделена от государства, и ещё больше смущает, что это происходит на фоне «оптимизации» образования и медицины, в ходе которой было ликвидировано 27 тысяч школ и 11,5 тысяч поликлиник и больниц. То есть с 2000 года на одну вновь открытую церковь пришлось 1,5 закрытых социальных объекта!
Откуда деньги на такое активное храмовое строительство? По церковной легенде, храмы строятся на пожертвования прихожан. Позвольте усомниться. Реально верующих и регулярно посещающих церкви прихожан не так много, и в массе своей это бедные люди — пенсионеры, граждане, измученные болезнями и житейскими неурядицами. Их скудных пожертвований не хватает даже на пропитание попов. Тем не менее, число священнослужителей множится с той же скоростью, с которой растут «народные храмы».
Ответ на вопрос «сколько нужно церквей, чтобы удовлетворить тех и других?» всегда субъективен и зависит от личности отвечающего. С точки зрения протоиерея Ткачева, например, должна выдерживаться пропорция «1 храм на 5 девятиэтажек». То есть чисто математически в среднем пожертвований 2000 жильцов хватит, чтобы поддерживать достойное существование священнослужителей небольшого микрорайона. А сколько стоит сама церковь – её строительство и убранство? Почему нигде нет официальных данных? Что в них секретного, если деньги на стройку давали простые люди, которые вправе знать, как распорядились церковники их пожертвованиями? Глухота вокруг этого вопроса лучше всего доказывает, что существует какой-то контур экономики, в котором циркулируют не учтённые финансы и придуманные толпы жертвователей, готовых ради храма во дворе снять с себя последнюю рубаху.
Село не утонуло
На самом деле, примеров, когда люди отдавали последнюю рубаху на строительство церкви, хоть и немного в современной России, но они есть. Только мотивация была другая – не окормлять святую дружину патриарха, а восстановить историческую справедливость в своем селе. Корреспондент «Новых Известий» была очевидцем, как это происходило в Ульяновской области.
Старинное с ело Архангельское, которое не раз упоминается в романе Гончарова «Обломов», считалось навсегда потерянным для поклонников писателя и его земляков: в 50-е годы прошлого века, когда строили Куйбышевское водохранилище, оно ушло под воду. 600 человек жителей переселили на новое место, в полутора километрах от старого и оставили селу то же название. В «благословенном уголке» (так называл Архангельское Гончаров) накануне затопления ещё сохранились развалины театра ХVII века и дворянской усадьбы Дурасова, на центральной площади села в окружении старого парка стоял фундамент пансиона для дворянских детей, где учился Иван Гончаров. На новую точку люди уходили голяком, захватив с собой только то, что можно унести на руках. Повезло тем, у кого были бревенчатые избы, тоже, к слову сказать, из XIX века. Бревна раскатали и перенесли в новое Архангельское, поближе друг к другу — получилась заповедная улица. Восемь домов сохранились до сих пор.
Девять лет назад, в самую жару, Волга преподнесла старательным архангельским детям подарок. Она отступила на три километра, практически полностью обнажив старое село. Вся школа ходила в экспедиции собирать трофеи. Нашли много — от копейки 1812 года выпуска до столярного станка середины ХIХ века, причем в рабочем состоянии — умели гончаровские земляки делать инструмент на совесть. Ухваты, чугунки, вилы, посуду считали на тележки, до школьного музея доехало штук двадцать. А вот храм — нет, не нашли, как будто он покинул Волгу, оборвав архангельцам родословную.
— Как-то нехорошо стало на душе, — рассказывала тогдашний председатель сельсовета Валентина Баклушина. — Собралось все село, сидим чернее тучи. И вдруг как озарило — надо строить новую церковь. Была она – вся жизнь вокруг нее крутилась, люди объединялись, а мы как бирюки неприкаянные. Имя сразу пришло — Рождества Пресвятой Богородицы. За два года построили — на свои средства и, по-старому сказать, на субботниках. Не было у нас никаких спонсоров, все сами – кирпичи делали, раствор месили. Правило такое: идешь мимо – остановись, копни лопатой, как бы не был занят, тачку с мусором отвези. Пенсия пришла или кто где подкалымил – неси, сколько можешь. Всё записывалось, каждый рубль на учете – кому за что и сколько заплатили. Купол дороже всего обошелся – под миллион, пришлось заказывать, хоть жестянщики в селе есть, помогали. На круг вышло два миллиона рублей за всё. Сами удивились: откуда в селе такие деньги? Сроду хорошо не жили… Но как отстроились, все у нас в гору пошло. Полный порядок с жильём, учёбой, бизнесом и даже с ценами: сотка земли выросла до ста тысяч рублей.
Молебен в честь открытия проводил батюшка из Ульяновска. Удивился: «Два миллиона за такую церковь? Это чудо! Простая часовня на 50 человек стоит десять».
Сколько стоит замолить грех?
«…Р азберёмся, о чём говорит эта цифра? Как ни странно, такое бурное храмостроительство означает совсем не всеобщую воцерковлённость русских людей. И даже не амбиции РПЦ и лично Кирилла в ускоренном насаждении православной веры в России. Эта цифра говорит о количестве. богатых бизнесменов и успешных компаний в России.
Ведь, кто строит эти храмы, точнее на чьи деньги их строят? Если отбросить единичные случаи восстановления крупных храмов (типа комплекса на Соловках или Троице-Сергеевой Лавры), когда привлекается федеральный бюджет и возрождаются выдающиеся памятники культуры, основная масса храмов (90-95%) строится и восстанавливаются на частные деньги и пожертвования. Собственно, само строительство нового храма сегодня начинается с конкретного человека или компании, которые выражают желание построить храм и дать на это деньги.
Потом этот свой порыв он ещё и согласовывает с местной епархией, что бы та дала добро. Часто РПЦ просит этого человека, чтоб он не только построил храм, но и взял первоначально на себя содержание прихода, служителей храма. Так как обычно приход в первое время себя не окупает от текущей деятельности (продажи сувениров или треб).
При все уважении к духовным порывам богатых людей, их заступнику Васильеву изрядно досталось за «потрясающий взгляд с другого ракурса».
Небеса услышали
Рассказывают, что глава компании г-н Токарев особой духовностью не страдал, пока в феврале 2009 года не попал на историческую встречу патриарха Кирилла с тогдашним мэром Москвы Юрием Лужковым. На встрече обсуждалась острая нехватка церквей в столице. На тот момент общее количество храмов и часовен в епархии города составляло 837. Патриарх настаивал, что москвичам требуется как минимум еще 591 храм. Присутствовавшая на встрече бизнес-элита, по воспоминаниям Лужкова, «встала на дыбы, что такое количество они не потянут. Яростно поторговавшись, потребность москвичей оценили в 200 новых храмов. В таком виде программа пошла в жизнь».
Через несколько месяцев после разговора патриарха и мэра было подготовлено распоряжение московского правительства, регулирующее выделение участков под строительство. Подписал его за своего начальника, уже отправленного в отставку, глава столичного стройкомплекса Владимир Ресин. Возражений от заступившего на пост Сергея Собянина не было, более того, рулить строительством церквей поручили Ресину, и он это успешно делает до сих пор, хотя давно уже не чиновник и, кажется, вовсе не православный. Однако старые связи и умение раздавать пряники нужным людям никуда не пропали, поэтому церковная стройиндустрия цветет и пахнет и давно уже вышла за пределы московской программы «200 храмов».
Для сбора частных пожертвований на строительство храмов финансово-хозяйственным управлением (ФХУ) РПЦ был учрежден специальный Фонд. Председатель правления — архиепископ Егорьевский Марк. Сопредседатели — патриарх Кирилл и Сергей Собянин, среди членов совета — Герман Греф (Сбербанк), Владимир Потанин («Интеррос»), Алексей Миллер («Газпром»). Годовой бюджет на строительство церквей в Москве Владимир Ресин оценивает в 1 млрд руб. Открытых данных – кто и сколько перечислил – нет, даже налоговая инспекция не в курсе, кому положены льготы «за благотворительность». По данным РБК, которому удалось ознакомиться с документами фонда за 2014 год, 97% этих поступлений обеспечили юридические лица. В то время на первом месте по щедрости был благотворительный Фонд возрождения Старицкого Свято-Успенского монастыря, перечисливший на строительство храмов 165,7 млн руб. На первый взгляд, «битый не битого везет», но это не так, если знать, что председатель монастырского совета — Виктор Христенко, в прошлом министр промышленности и торговли РФ, затем председатель коллегии Евразийской экономической комиссии. Среди учредителей — супруга Христенко, вице-премьер правительства Татьяна Голикова, а также давние соратники экс-министра, сохранившие ключевые посты в Автопроме, Оборонпроме и банках.
Преобразователи нивы
Половину бюджета фонда поддержки церквей жертвователи перечисляют инкогнито, строжайше оберегая свои « имена, пароли, явки», поэтому чем им воздалось за святость, выяснить затруднительно. Но можно в целом оценить успехи преобразователей на православной ниве.
На излете советской власти, в 1988 году, Русская Православная Церковь имела 76 епархий и 74 архиерея, 6 893 храма (заметим, что это всего лишь 12% от дореволюционного количества), 6 674 священника и 723 диакона, 2 монастыря, 2 духовные академии и 3 семинарии. Сегодня у нас 293 епархии и 354 архиерея, 40 000 храмов, 36 000 священников и 5 0004 диаконов, 944 монастыря ( 462 мужских, 482 женских), 5 духовных академий, 3 православных университета, 2 богословских института, 38 духовных семинарий, 39 духовных училищ.
В некотором смысле это действительно прорыв…
Сколько всего людей живут в монастырях, неясно: такой статистики не существует. Известно, что женские монастыри обычно больше, чем мужские. В Троице-Сергиевой лавре, по официальным данным, около двухсот монахов; это очень много. По словам Любицкой, за двадцать лет движения селян в сторону монастырских подворий не произошло. В лучшем случае сельские жители просят заняться их храмами, но слышат оправдания: в деревнях мало верующих, «неперспективный приход». Тем временем восстановление монастырей требует огромных средств. Их находят. Многие обители, особенно представляющие историко-культурную ценность, восстановлены за счет спонсоров и прекрасно живут, зарабатывая на паломниках, продаже сувениров и хлебобулочных изделий из муки, закупленной на базе оптом. Собственное хозяйство если и есть, то только на свои нужды и на кормежку приблудных рабочих, которым некуда деться после колонии. Так живет, например, Оптина пустынь в Козельске, Серафимо-Дивеевский монастырь в селе Дивеево, Псково-Печерский монастырь.