Строительство больницы в гватемале

Строительство больницы в гватемале

Вторую лечебницу тропиколог Виктория Валикова возвела в Никарагуа, еще восемь – на очереди

Вторую лечебницу тропиколог Виктория Валикова возвела в Никарагуа, и еще восемь — на очереди

Достать вонзенное в голову мачете, принять экстренные роды в очаге геморрагической лихорадки — типичные будни гватемальской поликлиники, которую возглавляет 29-летняя тропиколог из Уфы Виктория Валикова.

Несколько лет назад девушка, едва окончившая университет, бросила родных и друзей и отправилась помогать коренным индейцам Центральной Америки, живущим за чертой бедности. Если бы не Вика, местные жители даже бы не знали, что такое йод и зеленка. Ее примером уже вдохновились десятки людей со всего мира — они присоединились к её проекту Health&Help.

СЮЖЕТ

Девушка рассказала, почему не поехала развивать медицину в глухом русском селе и зачем собирает деньги на вторую поликлинику в Центральной Америке.

Как все начиналось

Семь лет назад, после окончания БГМУ, Вика устроилась работать в приемный покой уфимской больницы инфекционистом — выбор предопределил главный герой фильма «Доктор Хаус». Но не давал покоя интерес к тропической медицине, которой Виктория прониклась во время многочисленных путешествий, и девушка отучилась в Бельгии на тропиколога. А однажды ей на почту пришло приглашение от волонтерской организации. Прямиком из Антверпена Вика отправилась работать в клинику в глубинке Гватемалы. В ведении молодого врача были две клиники в четырех часах ходьбы друг от друга и 20 тысяч человек. До ближайшей больницы — восемь часов пешком. Никакой зарплаты, разумеется, не было — деньги Вике давали только на оплату проезда и еду, а жить приходилось в самой клинике на втором этаже. Но своим опытом Вика гордится: где еще найти инфекциониста, который и раны зашивает, и зубы дергает, и роды принимает. Но через восемь месяцев романтика закончилась — в деревне, где жила Виктория, началось вооруженное восстание, и она была вынуждена вернуться в Уфу.

Вместе с другими волонтёрами Вика помогает жителям джунглей Центральной Америки

Без дела Вика сидела недолго: сама создала благотворительную организацию, назвала ее Health&Help и задумала грандиозный проект — «Строим клинику на краю света».

Деньги на реализацию идеи Вика и ее команда нашли всего за полгода: организовали сбор на краудфандинговом сайте и кинули клич в своём блоге, мол, нужна помощь, любая. Нашлись и деньги, и стройматериалы, и волонтёры. В конце февраля прошлого года здание гватемальской клиники распахнуло двери для первых пациентов.

Самый популярный вопрос, который задают Вике: «Почему Гватемала, а не Россия?» Ведь и в пределах родной страны есть кому помогать: например, в отдалённых районах, где квалифицированной помощи днем с огнем не найти.

— Я всегда отвечаю, что у нас есть родильные дома. А в Гватемале нет! Там ритуальным ножом, который передавался женщинам из поколения в поколение, перерезают пуповину. И все — сразу столбняк! — объясняет свой выбор Виктория.

Местные жители очень уважают врачей, но рекомендации выполняют не всегда

По словам Вики, в Гватемале всего 60 клиник, и 25 из них находятся в туристической зоне. И принимают, соответственно, богачей и приезжих. А люди из отдалённых поселений доехать до больниц просто не успевают. Частенько и доезжать им не на чем: на всю деревню нет ни одной машины.

На родине не поняли

Как только новости о докторе-альтруисте стали появляться в СМИ, а блог Виктории начал набирать популярность, на девушку обрушилась лавина негатива. В основном критиковали соотечественники. Молодого врача обвиняли едва ли не в предательстве родины.

Деньги на строительство здания и на обеспечение лекарствами собирали всем миром

А когда Виктории решил перевести часть зарплаты глава Башкирии Рустэм Хамитов, завистники приготовились стереть девушку в порошок.

— Я тоже перечислю немного из своей зарплаты, чтобы вам помочь, — пообещал во время личной встречи руководитель региона. — Попробую еще сагитировать часть своих коллег.

После визита Вики к главе РБ в больницы Уфы направили рекомендательные письма с предложением помочь проекту землячки. После этого защищаться от злопыхателей пришлось не только Виктории, но и региональному Минздраву: девушка опубликовала открытое письмо с объяснениями, что никого не заставляла помогать, а в ведомстве уверили, что письма распространялись с формулировкой «Для предложений».

— Врачи активно предлагают консультационную помощь, — рассказала руководитель пресс-службы Минздрава РБ Светлана Кускарбекова. — Кто-то даже предложил отправить свои медицинские книги.

Пациенты обращаются по самым разным вопросам

Натягивала на бананы презервативы

Уфимка отмечает, что работать в странах третьего мира тяжело. Бывает, что приходится отправлять человека умирать домой — из-за того, что у него нет денег на лекарства.

— Самое страшное, когда ты знаешь, что можешь его спасти, но у тебя нет нужной таблетки или оборудования. Ничего страшнее этого нет. Мы ночами не спим, чтобы сделать все от нас зависящее, чтобы у нас были лекарства, более или менее современная медтехника, возможность брать анализы, — говорит Вика.

Проект Виктории не только про здоровье, он про помощь в целом. При клинике работают волонтёры, они обучают детей английскому языку, играют с ними. А Вика читает гватемальцам лекции о том, как чистить зубы, мыть руки, предохраняться от нежелательной беременности.

Источник

За розетками – в мини и красной помаде

Со своей подругой, 19-летней Кариной Башаровой, Вика открыла больницу на пожертвования, собранные на краудфандинг-платформе. С местом для клиники было много проблем. Сначала нашли одну деревню, но из-за строительства ГЭС там начался конфликт. Не получилось и во второй раз: местные чиновники решили нажиться на госпитале – начали собирать с жителей деньги на строительство.

«Конечно, деревенские рассердились и грозились порубить нас мачете, если мы тут же не свернем всю свою деятельность, – рассказывает Вика. – Так продолжалось долго, мы были в отчаянии, время поджимало – у многих волонтеров уже были на руках билеты. Тут мы нашли наш мормонский Чуйнахтахуюб: крепкое комьюнити, удачное расположение на перекрестке дорог. И стройка началась».

Две тысячи метров над уровнем моря и двести километров от столицы. Добираться до больницы долго: сначала нужно сменить несколько «чикен-басов», так в Гватемале называют старые школьные автобусы, потом поймать попутку до деревни – регулярного транспорта здесь нет.

За семь месяцев строительства обстоятельства менялись каждый день, а вместе с ними и стоимость проекта – собранных денег не хватало катастрофически.

«По утрам мы c Кариной писали письма большим компаниям, а днем или вечером красили губы красной помадой, надевали обтягивающие платья и шли по строительным магазинам, – вспоминает Вика. – И многое в итоге нам дали бесплатно: окна, двери, розетки, другие материалы – короче, все получилось».

«На самом деле кажется, что все сложно, что быт тут сложный, но это такое счастье, что стройка закончилась, что есть дом, что мы можем делать то, что нужно делать – лечить людей. Было почти невыносимо: мы жили в соседней школе, там три слоя пыли, помещение открытое, змеи, скорпионы. Ни о гигиене нельзя говорить, ни о пространстве каком-то личном – спали все просто в палатках на полу, мылись холодной водой да строили по 12 часов в сутки», – со смехом вспоминают девушки нелегкое время.

Экзорцизм у вулкана – средство от диабета

Пациенты клиники – совсем разные люди: кто-то болен физически, кто-то душевно; кто-то приходит пешком, кто-то приезжает на машинах. Помогают всем.

На приеме случаются и комичные истории, о которых Вика иногда пишет в свой ЖЖ.

«Пришел как-то мужик: такая, говорит, проблема у меня, что и сказать о ней нельзя. Он все время повторял: «Понимаешь, у меня жены нет, тяжело-то оно, без жены», – вспоминает Вика. – Я говорю: «Ну и что, у меня вот тоже мужа нет, справляюсь как-то». Он говорит: «Нет, доктор, вы не понимаете. Жены у меня, значит, нет. Ну я тут напился и засунул его в трубу». Мы бы умерли со смеху, но было совсем не смешно: рваная рана уже местами начала превращаться в язвы. Я раньше думала, что такое бывает только в странах первого мира – ну, люди в задницу себе что-то засовывают, или члены куда-то суют. Я же в приемном отделении работала – там много такого было. А оказалось, что и в Нью-Йорке, и в Уфе, и в гватемальской деревне все это есть».

«Самое страшное для нас – не критические ситуации, потому что мы – врачи, мы натренированы быстро реагировать. Самое страшное – когда нет возможности помочь. Когда у нас чего-то в клинике нет, и пациенты должны поехать и купить, а они не могут, но без лекарства они умрут – вот это реально страшно. Человек пришел, ты его нормализовал, вывел из кетоацидотической комы, научил делать инъекции, рассказал, где и что нужно купить, как достать подешевле… А через неделю он приходит в таком же кетоацидозе, потому что постеснялся сказать, что денег на лекарства у него нет», – вздыхает Вика. Инсулин – ее главная головная боль.

Порой гватемальцев приходится учить, как соблюдать личную гигиену, использовать контрацепцию и даже мерить температуру – в больнице регулярно устраивают обучающие лекции.

В деревнях у большинства нет ни канализации, ни туалета – люди попросту справляют нужду на том же поле, где выращивают урожай. Такой уклад постоянно обеспечивает Вику и ее команду новыми пациентами с поносом и рвотой.

В деревнях нет стиральных машин и телевизоров – слишком дорого. Дома сделаны из адобы – смеси земли и сосновых иголок, которые здесь повсюду. В большинстве домов готовят на открытом огне, а это – бронхиты, астма, частые простуды и проблемы со зрением. Сложенная из адобы и плитки печка – показатель благосостояния, и такие есть далеко не у всех. Газовая плита – для избранных. Семьи исключительно большие: девочки начинают рожать с 14 лет до тех пор, пока могут – аборты запрещены законом, а о существовании контрацепции знают далеко не все.

Несмотря на то, что преимущественно в Гватемале исповедуют христианство, в горах оно часто представляет собой некую смесь с майянскими ритуалами: здесь пьют различные отвары, проводят шумные церемонии с дымящимся ладаном, а диабет и дурной характер лечат сеансами экзорцизма у вулканических кратеров.

Втайне от мормонов

«Так, все быстро убрали банки! Перелили пиво в кружки!» – командует Вика, когда деревенские дети заглядывают в окна. Мормонская община в деревне категорически против алкоголя, портить отношения с местными никто не хочет – поэтому стараются не «светиться».

Когда поток пациентов иссякает, молодые врачи проводят время так, как и многие в свои двадцать с небольшим: устраивают отвязные вечеринки с алкоголем и танцами до утра, по большим праздникам даже делают барбекю.

«Когда мы сюда переехали, мы так радовались: на всю деревню совсем нет алкашей – двое на тысячу человек. А теперь тут еще есть мы», – смеется Вика.

Хотя они с Кариной и грустят время от времени, что устроить личную жизнь в деревне сложно, в остальном скучать не приходится. Недостаток средств девушек тоже не сильно расстраивает:

«Я была замужем за уфимским нефтяником, он зарабатывал немало. И я знаю, как это, когда можешь в магазине купить все, что хочешь, – говорит Вика. – То, что у меня нет пятидесяти пар туфель, не делает жизнь хуже. Чем меньше шмоток, тем меньше проблем, а если ты голоден – можно просто заварить бомж-пакет и не напрягаться. Главное, чтобы денег хватало на лекарства, а их почти хватает».

Вика с Кариной уверены, что надо двигаться дальше: уже есть много планов, есть силы, есть желание, есть люди со всего мира, которые поддерживают клинику на краю света.

Источник

Зачем врач из России уехала помогать бедным в Гватемалу

Больно — это когда ты не можешь помочь

Ежедневно в клинику гватемальской деревни Чуинахтахуюб приходят 50-60 человек, в основном это беременные женщины и дети. Клиника работает 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и для многих жителей является единственным местом, где им могут помочь. Все врачи и медсестры в клинике — волонтеры: их не пугают тропические болезни, насекомые, змеи, периодическое отсутствие воды и электричества.

Клинику Health&Help построили простые девчонки из Уфы: Карина Башарова и Виктория Валикова, которая сегодня поделилась с нами своей историей работы в тропиках, встречи с будущим мужем, любви к медицине и Богу.

Фото Ирины Брестер

«Это не блажь и уж точно не курорт»

Меня часто спрашивают: «Почему ты не помогаешь в России? Что ты забыла в Гватемале? Лучше бы детей рожала!» Я отношусь к подобным комментариям философски. Мне кажется, то, что мы делаем в тяжелых условиях абсолютной бедности, — это хорошо и правильно. Ну а мне лично очень нравится моя работа.

Путь к строительству клиники был непростым: победить местную бюрократию иногда бывает очень сложно, ты чувствуешь себя абсолютно беспомощной. Порой всё против тебя, а за тобой нет никого ни с громким именем, ни с толстым кошельком.

Клиника Health&Help. Фото Максима Тарасова

Если говорить о негативе, который приходит из соцсетей, то это вообще отдельная тема. Многим соотечественникам кажется, что мы их обидели: не помогаем русскому человеку, а помогаем «непонятно кому» на другом конце Земли. Тут жизнь не сахар, это не блажь и уж точно не курорт: много рисков, много тяжелых случаев и очень много боли — и у пациентов, и у нас самих, когда мы не можем им ее облегчить.

Фото Ирины Брестер

Недавно у нас закончились таблетки от болезни Паркинсона. Мы получали их в дар, но кризис, перемена жизненных обстоятельств — и присылать их перестали, не предупредив. Купить самостоятельно мы их не можем, они очень дорогие.

И вот на пороге наши постоянные пациенты, все трясутся (вы же представляете, что такое Паркинсон?), и мне нужно им сказать, что лекарств больше нет! И было бы легче, если бы они на меня кричали, сердились — но нет, они обнимают, говорят спасибо за то, что лекарства были раньше, и чтобы я не переживала. В общем, тяжело. Все остальные неприятности сразу кажутся простыми рабочими моментами.

Как строилась клиника. Фото Камиля Айсина

Иногда я даже скучаю по работе в приемном покое рядовой российской больницы: там все просто и понятно. Но вспоминаю слова Григория Богослова, что не стоит выходить на подвиг самовольно, а раз вышел, нельзя отступать, потому что первое — это дерзость, а второе — малодушие. Здесь очень тяжело, но любовь к людям и профессии берет верх. Я действительно верю, что все не случайно.

К нам приезжают люди, которые усердно трудятся — добровольно, безвозмездно, не покладая рук. И мне кажется, что именно благодаря тому, что у нашей команды одни и те же идеалы, мы движемся вперед. Мы верим, что каждый имеет право быть здоровым и каждый имеет право не умирать от излечимых заболеваний.

Очереди в клинику все растут. Фото Камиля Айсина

Если же говорить о преимуществах такого образа жизни, то наши пациенты и люди, которые окружают нас, могут многому нас научить. Например, не суетиться. Я ведь была типичным городским жителем: всегда куда-то бежишь, боишься не успеть. А в Латинской Америке, наоборот, нужно tomar su tiempo — не спешить. Я чувствую, что становлюсь мудрее: общаясь с людьми, слушая их истории, вникая в их заботы, я начинаю потихоньку осознавать, о чем она вообще — жизнь. Здесь я научилась не обижаться и не держать ни на кого зла, избегать конфликтных ситуаций и ссор в коллективе. Но главное, я поняла, что это великое счастье — каждый день быть с людьми, которые думают так же, как ты, и занимаются любимым делом!

Любовь и другие лекарства

Здесь, далеко от Родины, в горной деревеньке в Гватемале, я встретила будущего мужа и обрела веру. Конечно, я всегда верила в Бога, но моя семья была не особо религиозной. Хотя бабушка и мама ходили в церковь, иногда дарили мне ладанки или бумажные иконы «в дорогу», я старалась относиться к подобным актам «православия» больше с осторожностью, чем со вниманием.

А потом я встретила Эндрю. Он приехал в Гватемалу с благотворительной миссией. Я не знала, кто он — мусульманин, иудей или атеист. Я вообще долгое время не знала, что он верующий. Но я быстро поняла, что он очень хороший человек — лучший из всех, кого я встречала. И я просто захотела стать на него похожей.

Фото Камиля Айсина

Мы долго дружили — он был учителем в местной школе, а в свободное время согласился преподавать нашим врачам английский. Эндрю удивил меня своим отношением к людям — очень редко встречаешь в человеке настолько откровенное и искреннее желание помогать, чистоту помыслов, чистоту речи. Он мало говорил о себе, больше делал и всегда выручал в трудную минуту. Не только меня, вообще всех в клинике. У него золотые руки: он нам и крышу чинил, и машину, и проводку. Мне всегда казалось, что он для меня слишком хорош, да, если честно, до сих пор так кажется.

Однажды случилось вообще абсолютное чудо: мы вместе приняли роды. В клинике были только я, фотограф Health&Help Максим Тарасов и Эндрю — наши врачи уехали дежурить в больницу в соседний город. А к нам привезли женщину, у которой уже начались потуги, и ребенок родился буквально за считанные минуты. Было страшно, тяжело, но когда все свершилось и у нас на руках оказался здоровый младенец, стало очень светло на душе.

Мы с Эндрю начали встречаться. И через месяц он написал мне письмо, в котором признался, что в силу своих религиозных убеждений очень хочет оставаться чистым до венчания. Для меня это было шоком: я думала, что такие «ультиматумы» только мужчины от девушек получают. Я вздохнула и подумала, что ради этого человека готова ждать столько, сколько нужно.

Глядя на Эндрю, я первый раз помолилась, скачала себе на телефон Библию, пошла в церковь, исповедалась и причастилась. К слову, у нас, в Гватемале, всего одна православная церковь. А в Никарагуа, где сейчас мы строим еще одну клинику, вообще храмов нет. Поэтому ходить в церковь получается, только когда мы приезжаем в столицу (она часах в семи езды от клиники) — и это настоящий праздник. Обычно мы молимся дома, вечером, вместе: Эндрю зажигает свечу перед иконами и читает на английском.

На пути к обретению веры мне очень помогла и его семья. Я прилетела в США на Рождество. Эндрю относится к родителям трепетно и очень их уважает. Родители встретили меня как дочь. Они очень дружные, уравновешенные, открытые и добрые люди. Представляете, его мама нальет мне кофе — я сижу, работаю, — а потом подойдет, незаметно заберет кружку, подогреет и снова рядом поставит. Или подушки мне взобьет, одеяло поправит. В общем, я захотела такую семью и спросила у них, что в семье главное? Они сказали: Бог. Вот и все.

Не надо бояться «переотдать» себя

Сейчас я смеюсь и говорю, что православие дало мне инструкцию, как и что делать в семейных отношениях. Я всегда думала, что семья живет по принципу: ты отдаешь пятьдесят процентов, муж отдает пятьдесят процентов, и вы складываете это вместе. Но оказалось, если у тебя нет желания отдать все, абсолютно все до последней крошки своему супругу — ничего не сработает. А страх, что ты все отдашь и у тебя ничего не останется, — это порок поколения двухтысячных. Все боятся, что переусердствуют, «перелюбят», «переотдадут»… Но, как пела «Агата Кристи», «там, где страх, места нет любви». Я думаю, в современном мире, где основной целью жизни стало получение удовольствия, очень мало людей, которые это удовольствие действительно получают и на самом деле счастливы. А для меня любовь, как и православие, — это жертвенность.

Знаете, кто у нас моет посуду? Тот, кто успел первым добежать до раковины. Я иду в кухню, а он останавливает меня. «У тебя много работы!» — говорит мне Эндрю. А я отвечаю, что уже все сделала (даже если это не так). «Тогда просто посиди отдохни». Когда он смотрит голодными глазами на мою кесадилью (лепешка с сыром) и спрашивает, наелась ли я, я всегда говорю, что наелась и отдаю ему лепешку, даже если собиралась все съесть сама. Я всегда уступлю ему место у окна в чикенбасе — типичном гватемальском автобусе. А он простоит шесть часов, если место будет всего одно. Вот такое у нас «прикладное» православие.

Фото Елизаветы Шишиной

Мы с Эндрю поженились быстро — у нас не было реверансов вокруг «зачем это нужно» и длительной подготовки: мы решили, что в первый же приезд в США мы пойдем и распишемся — вдвоем, никому не сказав. Мы очень хотим усыновить детей, а большинство стран требует, чтобы мы состояли в официальном браке несколько лет прежде чем сможем взять ребенка в семью. Мы расписались 22 октября 2018 года в штате Миннесота.

Фото Яны Лукьяновой

Несмотря на то, что мы официально женаты, ключевое значение для нас имеет венчание, которое состоялось 13 мая. Мы венчались в Грузии, в православной церкви Святой Троицы близ горы Казбек. Именно тогда по-настоящему началась наша супружеская жизнь.

Фото Максима Тарасова

Зачем я занимаюсь благотворительностью, почему именно здесь, в джунглях, что меня сюда привело — я долго искала ответ. Это сложно объяснить логически. Но вера помогла мне очень быстро с этим разобраться. Теперь мне очень легко, ведь я всегда могу сказать: «На то была воля Божия». И если раньше я ждала слов благодарности за свою работу, то теперь я просто делаю ее и понимаю, что любое действие и любой результат помогают мне стать лучше, а значит, стать хоть чуть-чуть ближе к Богу.

Справка:

Виктория Валикова родилась в Уфе, закончила Башкирский государственный медицинский университет, работала врачом-инфекционистом в городской больнице. В 2014 году получила второе высшее образование в Бельгии — в Институте тропической медицины. Работала волонтером в Гватемале, Гондурасе и на Гаити.

В 2015 году Виктория Валикова и Карина Башарова основали некоммерческий проект Health&Help, который оказывает бесплатную помощь и строит больницы в бедных странах.

Дома у пациента. Фото Александра Федорова

Благодаря частным пожертвованиям и волонтерам их клиника в Гватемале дала возможность 20 000 местным жителям получать медицинскую помощь. Медикаменты и расходные материалы — бинты, шприцы, перчатки — благотворители передают в дар. Денег за свою работу врачи и волонтеры не получают.

В настоящее время команда Health&Help строит вторую клинику в Никарагуа, в деревне Лас-Сальвиас. Люди занимаются рыболовной ловлей, живут в домах из пластика, а сама деревня полностью отрезана от цивилизации: в ней нет электричества, дороги, а до ближайшей больницы десятки километров.

Подготовила Анастасия Бавинова.

Фото на заставке Александра Федорова.

Источник