Пословицы и поговорки про баню
Портки последние продай, но после бани выпей. Известные люди о бане
Император ПЕТР I говорил:
Он поощрял строительство бань: за их постройку не взимались пошлины.
Александр Васильевич СУВОРОВ:
«Портки последние продай, но после бани выпей».
Е.М.Корнеев Русская баня 1812 г.
Особенно интересно высказывание о русской бане испанского врача Риберо САНЧЕСА (долгое время был врачом Елизаветы Петровны):
«Всяк ясно видит, сколь бы счастливо было общество, если б имело нетрудный безвредный и столь действительный способ, чтоб оным могло не токмо сохранить здоровье, но и исцелять или укрощать болезни, которые так часто случаются. Я, с моей стороны, только одну российскую баню, приготовленную надлежащим образом, почитаю способною к принесению человеку столь великого блага. ».
Владимир Иванович ДАЛЬ:
«В народе российском прочно существовало поверье, что «баня все грехи смоет»
Примечательный факт привел в своих исторических исследованиях Николай Михайлович. КАРАМЗИН:
«Дмитрий Самозванец никогда не ходил в баню: жители московские заключили из этого, что он не русский».
«Слово баня и в нашем новом Завете употребляется в смысле крещения»
При каких обстоятельствах Суворов произнёс слова: «Мы – русские! С нами Бог!»
Весной 1799 года российский император Павел I назначил 68-летнего генерал-фельдмаршала Александра Васильевича Суворова главнокомандующим всех русских войск, отправленных на помощь Австрийской империи в войне с Французской республикой. По прибытии Суворова в Вену австрийский император Франц II присвоил Суворову высшее воинское звание своей страны – фельдмаршал Священной Римской империи (титул римского императора формально носил глава австрийского дома Габсбургов).
Гофкригсвурстшнапсрат
Франц II поставил под верховное командование Суворова также и австрийские войска, направлявшиеся на театр военных действий. Однако при этом он хитро урезал полномочия Суворова, причём с полного согласия императора Павла. Австрийскими войсками Суворов мог руководить только на поле боя. То есть ему было вручено лишь тактическое командование. Что касается стратегического манёвра на театре военных действий, то в этом отношении войска армии Суворова, не только австрийские, но также и русские, были обязаны выполнять предписание гофкригсрата (высшего военного совета в Вене).
Помните «гофкрисгвурстшнапсрат» (высший военный колбасно-водочный совет), как иронически назвал эту структуру Денисов в «Войне и мире» Льва Толстого? Это как раз по поводу такого же австрийского руководства и в войну 1805 года с Наполеоном. Зависимость от некомпетентного коллегиального органа сковывала стратегическую инициативу Суворова и не позволила ему использовать целый ряд блестящих тактических побед над французами в Северной Италии. В итоге она завела русские войска в западню в Швейцарских Альпах, откуда они выбрались только благодаря таланту Суворова и мужеству русских солдат.
Преданная победа
Одержав над французами победы в Северной Италии, очистив от них Ломбардию и Пьемонт, Суворов (в компании с опытным австрийским фельдмаршалом, столь же пожилым Михаэлем Фридрихом фон Меласом) получил блестящую перспективу вторгнуться во Францию с юга. Во Франции ужасно боялись такой перспективы. Падения республики и вступления монархических интервентов в Париж ожидали там (кто со страхом, кто с радостью) со дня на день. Генерал Бонапарт, последняя надежда республики, пропал где-то в Африке и не подавал о себе известий.
Никогда раньше и никогда позже вплоть до самого 1814 года у антифранцузской коалиции европейских держав не было лучшей возможности покончить с Французской революцией, чем когда Суворов разбил армии республики в Италии. Ему оставалось только перейти Альпы… И он их действительно перешёл, но не там, где следовало бы.
Вместо того, чтобы двинуть самую лучшую часть союзных сил прямиком на Францию и этим решить исход войны (а заодно, как выяснится позже – спасти Европу от ещё пятнадцати лет непрерывных кровопролитных войн), венский гофкригсрат разменял победы Суворова на мелочи. Он велел Суворову двинуться в Швейцарию, на второстепенный театр войны, где австрийский корпус генерал Готце и русский корпус генерала Римского-Корсакова терпели неудачи от французского корпуса генерала Массенá.
Военный совет в монастыре святого Иосифа
Это было крайне рискованное предприятие. Как выяснилось, у австрийского генштаба не было даже точных карт Швейцарии. Вдобавок, Суворов всё равно не успевал на помощь союзным силам: они были разбиты ещё когда он вступил в Швейцарию. Дорога, по которой Суворов рассчитывал выйти из долины Муотаталь, заканчивалась обрывом. Русский генерал-фельдмаршал имел все основания подозревать, что его армия была вовлечена в западню целенаправленными распоряжениями австрийского гофкригсрата.
18 сентября 1799 года в женском францисканском монастыре Святого Иосифа состоялся военный совет, на котором Суворов произнёс исторические слова. Его речь перед генералами и офицерами была записана его подчинённым генералом Петром Багратионом и стала достоянием истории:
Как известно, после этого русские войска с боями прорвались из окружения, совершив небывалый со времён Ганнибала переход через снежные вершины Альп.
Солдатская диета Суворова
Великий полководец был всегда слегка недужен желудком
Александр Васильевич Суворов был известен своим спартанским образом жизни, к которому приучал себя с детства. Это весьма пригодилось ему в его военных походах. Не следует думать, что фельдмаршал не любил вкусно покушать. Наоборот, он соблюдал даже некоторую изысканность в еде и питье. Это было связано с тем, что ел он мало, и не из принципа, а по необходимости.
Трапезы
Обеды Суворов устраивал всегда очень рано – тогда, когда другие завтракали – потому что вставал ещё затемно. К обеду приглашались генералы и офицеры штаба, командиры подчинённых соединений, разные почётные гости.
Обед у Суворова состоял из семи перемен блюд, что считалось скромным в те времена. Кушанья предназначались, главным образом, для гостей. Сам Суворов съедал всегда первое блюдо – щи в скоромный день, уху в постный, и не каждый день – какое-нибудь жаркое на второе.
При Суворове всегда стоял его камердинер Прошка, которому было настрого велено следить, чтобы хозяин не переел. Если Суворов увлекался вкусным кушаньем, а Прошка вовремя не отнимал тарелку, то полководцу потом могло стать плохо, и он взыскивал с Прошки: зачем дал мне переесть? Так сообщает сержант Сергеев, шестнадцать лет безотлучно прослуживший при Суворове. Из его записок и взяты приведённые тут сведения.
Суворов так был вынужден заботиться о своём желудке, что даже в гости возил своего личного повара, который и готовил ему щадящие кушанья.
При этом у Суворова была и любимая еда, которой он увлекался сезонно. Скажем, на масленицу ему нравилось есть гречневые блины. Опять-таки, предпочтение, вероятно, было продиктовано не только вкусом, но и пользой для здоровья. Суворов строго соблюдал церковные посты: в первую неделю Великого поста ел грибные кушанья, рыбные – во всякие прочие, в Страстную седмицу обходился одним чаем даже без хлеба или сухарей.
Чаю Суворов пил много. Просыпаясь в час пополуночи и умывшись, он велел подать ему три чашки крепкого чая, которые в скоромные дни выпивал со сливками.
Знаменитое выражение Суворова – «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу» – имело полное соответствие в его жизни. Во весь день у него была только одна полноценная трапеза – обед, приходившийся на утро. Конечно, это не исключает, что он мог в течение дня и перекусить что-нибудь, а особенно – выпить чаю, сливок или молока. Вечером Суворову обычно приносили нарезанный тонкими ломтиками лимон, густо обсыпанный сахаром, или несколько ложек варенья. Полководец съедал такой десерт, запивая сладким вином типа малаги. Это, естественно, не считалось за ужин.
Вкусы в питье
Сильно ошибутся те, кто сочтёт, что Суворов был трезвенником. Правда, на фоне пьяного 18 века великий русский полководец действительно был весьма воздержанным человеком. Во время обеда он пил очень умеренно, главным образом малагу или венгерское (очевидно, полусладкое токайское), в торжественные дни – шампанское вино.
Через некоторое время после обеда у Суворова был своеобразный «полдник». Он выпивал стакан английского пива с сахаром и натёртой лимонной коркой и ложился чуток соснуть.
Пристрастия к крепким напиткам у полководца не было никакого, но перед обедом он выпивал рюмку сладкой тминной водки, закусив редькой. Вообще, водку Суворов рассматривал, скорее, в виде лекарства, употребляя её сам и рекомендуя другим в аптечных дозах. Так, когда у него было особенно нехорошо с желудком, он принимал рюмку обычной горькой водки, смешанной с толчёным перцем. Такую перцовку он считал хорошим средством от инфлюэнцы (как тогда называли любое ОРВИ) и всегда говорил офицерам, которые, занедужив, просились в госпиталь: «В богадельню эту не ходи! Доктора тебя уморят. На первый день тебе постель и кушанье хорошее, а на третий день – гроб. Лучше выпей чарочку курного вина с перчиком, побегай, попрыгай – и здоров будешь!»